успевал отправлять мне достаточно невербальных посылок, чтобы я чувствовал себя совершенно уверенно.
Спустя пару часов вереница официальных встреч иссякла. Мы вышли.
– Теперь город наш, – сказал Виктор, – на целых два дня.
– Наконец состоится это, последнее знакомство, – ответил я.
– Для тебя оно будет самым запоминающимся на сегодня, – тихо предупредил он.
По пути к месту ужина мы наблюдали прекрасные памятники, не дающие забыть о существовании великих людей и их не менее великих целей и желаний. Свернув и потерявшись в очень узких улочках центра, внезапно мы вышли к прекрасному собору святого Стефана. Это было впечатляюще! Эмоции усиливали неестественно яркий закат и рассказ Виктора про реликвии, усыпальницы и историю этого места. Мы устроились в ресторане неподалёку. И когда наш поздний ужин утонул в непринужденной беседе, к нам подошла совсем юная девушка. Мило улыбнувшись Виктору и получив от него в ответ такой знакомый мне взгляд, она как-то сразу не расположила к себе.
«Ревность?» – мелькнуло в голове.
Вот она, та самая минута, когда я понял, что у Виктора тут все-таки есть близкие люди. У меня даже пробежала дрожь по телу.
«Ревность», – вздохнул я про себя.
Одновременно, я очень пытался вникнуть в представление дамы и разговор. Но что-то не клеилось, я уже был враждебно настроен. Хотя девушка ничем внешне не отталкивала. Мягкие спокойные тона одежды, длинные светлые волосы, бледная кожа, глубокий серый взгляд. Она смотрела так смело, что я даже начал раздражаться от этой безупречной простоты. Девушка, казалось, делала вид, что не замечает моей борьбы. Для Виктора же моё поведение было самой очевидной очевидностью, но он не вмешивался, поддерживал беседу и наблюдал. За мной.
Тут это препротивное состояние довело меня до логического предела. Я выдохнул, взял себя в руки и попытался понять – кто же передо мной и зачем.
Её звали Ирина. Она приехала на то же мероприятие, только днём мы разминулись.
«И слава Богу!» – подумал я. Виктор в этот момент многозначительно покашлял.
«Сколько же он знает обо мне! – Пронеслось в голове. – Или наблюдает?»
Ирину не смущало наше невербальное, но слишком очевидное общение, и очень странно – почему? Она же так молода и так храбро ведёт себя в откровенно неуютной обстановке.
«Ну, ради Виктора и я бы постарался», – мысленно заключил я.
Ирина оказалась теоретиком. Занимается какими-то статьями, колонками или книгами, я не запомнил. С клиентами не общается, хотя обладает, по словам Виктора, «высшей степенью наблюдательности и зарывает свой талант в безликий книжный мир». Меня уже немного отпускали эмоции, но видимо, недоверчивость ещё сквозила в поведении.
– Ирина, как бы ты описала слабые
