знала, что ее хахаль недавно развелся и что сын его живет теперь с матерью. Мог ли бестолковый подросток решить, что это Люся виновата в разводе родителей?
– Понятия не имею, – огрызнулся Баринов. – Ребенок со мной уже полгода не разговаривает.
– Высокие отношения, – насмешливо уколола она, сбросила вызов и вернула контакт в черный список.
Снова позвонила Великому Моржу и еще раз выслушала предложение оставить голосовое сообщение.
Потом попыталась выяснить новости о расследовании у пресс-службы ведомства, но там стояли насмерть: пока сообщить СМИ нечего. Пострадавшим – тем более.
– Уйду жить на болота, – пообещала себе Люся, – подальше от всяких козлов.
Домой она вернулась только к десяти вечера и долго сидела в машине, не решаясь покинуть безопасный салон и выйти в запятнавший свою репутацию паркинг.
В окно постучали, и Люся крупно вздрогнула, едва не ударив по газам.
Снаружи стоял Ветров – такой же усталый, серый, как и она.
– Медитируешь? – уточнил он, когда Люся чуть-чуть опустила стекло.
Она вздохнула и выбралась из машины. Направляясь к лифту, заметила:
– Поздновато домой приходишь, товарищ майор.
И только тогда сообразила, что так и не открыла записи на флешке. Не до того ей было.
– На себя посмотри, – буркнул Ветров.
Люся вошла в кабинку и забилась в самый дальний угол. Ничего, ее верная трость все еще при ней.
– Слушай, – спросила она, потирая глаза от усталости и не боясь испортить макияж, почти дома же, – а у тебя нет брата? Такого же неприятного и пугающего, как ты?
– А тебе с какой целью?
В ярком освещении она поймала немилосердное отражение в зеркале: весь возраст как на ладони.
Ботокс вколоть, что ли?
– Хочу завести злобного сотрудника, чтобы люди от него шарахались, – честно ответила Люся.
– Заведи собаку, – усмехаясь, посоветовал Ветров.
– Чтобы она меня сожрала, если я перекинусь?
– Господи, – он скривился, – Люся тридцать три несчастья.
Лифт тихо тренькнул, двери плавно разошлись в стороны.
Она лишь на мгновение замешкалась, прежде чем вставить ключ в замок.
– Зайти с тобой в квартиру? – равнодушно спросил Ветров, наблюдая за ней.
На секунду захотелось ответить согласием, но Люся вспомнила, как плохо ей было вчера под тягостным колдовским давлением.
– А Нина Петровна? – спросила она, остановившись на пороге. – Ей тоже от тебя плохо? Как вы вообще рядом с другими людьми живете?
– Другие, – пожал он плечами, – не реагируют так резко. У каждого свой порог чувствительности.
Вот поэтому марены предпочитают ярил – потомство Ивана Купалы же, им любая нечисть хоть бы хны.
– У всех способности как способности, –
