на борт нашего самолёта».
Вскоре очередь перешагнуть через порожек и пройти в чрево лайнера дошла и до Геннадия Витальевича.
Он галантно кивнул улыбающейся белозубой девушке в ответ на её приветствие и решительно повернул направо по проходу.
Там другая, не менее милая бортпроводница, рассаживала вошедших строго по их местам, обозначенным в билетах.
Геннадий Витальевич демонстративно бросил взгляд на посадочный талон и плюхнулся на место под номером «3D».
Сумку он бережно поставил на пол рядом с собой, барсетку оставил в руках и стал внимательно наблюдать за происходящим.
Явление четырнадцатое
Люди лихорадочно поднимались по трапу, толкались у входа, бегло здоровались с членами экипажа, спрашивали куда им сесть, смотрели на свои билеты, крутили головами, осматривались, и так же, озираясь и спотыкаясь, проходили мимо Геннадия Витальевича дальше, куда-то туда, вглубь вместительного брюха огромного воздушного судна.
Кто-то шёл налегке, кто-то с чемоданами, некоторые с увесистыми сумками и баулами, а кое-кто тащился с неподъёмными узлами, котомками, свёртками да тюками.
Одни шли легко и вальяжно, другие казались усталыми и замученными, третьи норовились всех объегорить: обойти, обогнать и обскакать.
Ух, торопыги… Ух, ловкачи… Ух, вы какие… – сказал бы юморист Геннадий Хазанов, если бы присутствовал здесь и сейчас.
Вообще-то, это так всегда происходило и теперь происходит.
Ничего не изменилось. Народ-то… тот же.
Есть такие персонажи в нашем обществе, которые считают себя выше и лучше других. Были. Есть. И будут. Диалектика. Исторический материализм. Наука целая.
Да, есть такие, которым кажется, что они сверхчеловеки, что они избранные, что они самые настоящие. Что они самые-самые.
А остальные, мол… – сами знаете кто. Чепуха, труха и перхоть… вежливо говоря.
Нескончаемая вереница разношерстной публики нервно, лихорадочно и судорожно перемещалась мимо спокойно сидящего в самолётном кресле Геннадия Витальевича.
Людская потная цепочка пыхтела, шумела, галдела и напирала на впереди идущих, а он блаженно отдыхал, куражился, беспечно и беззаботно развалившись в кресле, обитом синтетической серой блёклой тканью, и с неким интересом смотрел на втискивающихся в салон лайнера очередных пассажиров.
Забавно было за ними наблюдать.
Хоть роман пиши. Хоть повесть. Хоть рассказ. Хоть новеллу. Хоть очерк.
Можно и в стихах изложить. Оду написать. Поэму. Хорал. Реквием…
Можно и сказание. Как, например, о Земле Сибирской… Или о Земле Санникова… Да хоть кого. Хоть Петрова… Хоть Иванова… Хоть Сидорова… Хоть Сухово-Кобылина.
Да, весьма уморительно. Очень и очень смешно. И дюже интересно.
Тут тебе
