Василий, открыв без стука дверь, и, не заходя в комнату, сказал Адаму: “Время! Надо выезжать.”.
Это немного отрезвило от чувств Адама и он, встав, распрямился. Дарья же, как-то злобно взглянув на Василия, что продолжал держать дверь открытой, выжидательно уставилась на Адама. А он, хитро улыбнувшись, сказал ей: “Дарья, твой договор действует пожизненно. А при успешном результате, компания предложит и новые условия, и работу на должностях в компании или дальнейшем сотрудничестве, как тестервщика. К слову, мы обязательно ещё вернемся к твоему вопросу.”. И он ей подмигнул, давая понять, что завуалировал в своих словах ответ. Это, конечно, не устроило её, но Адам был прав, не желая обсуждать такую откровенную тему прилюдно. Чтоб этот Василий провалился! В самый нужный момент! Видели-те, у него стало всё готово!
Вставая с дивана, она протянула руку Адаму, чтобы он помог ей подняться. И когда Адам, подойдя к ней и потянув за руку, помог ей встать, она зачем-то навалилась на него, заставляя его аж сделать шаг назад. Выглядело это со стороны, конечно, что она неуклюжа и пьяна, но это было сделано специально. Прильнув к нему всем телом, их губы встретились. Нет, не в поцелуе, а просто прикоснувшись к друг другу, благо рост Адама и Дарьи был одинаков. Зачем она пошла на такую хитрость? Да Бог его знает! Захотелось и всё. Да и должна она была, как женщина, сказать слово последней. Но как же были прекрасны его объятия, когда он обхватил её одной рукой, чуть пониже талии. А через ткань штанов, она почувствовала, его реальный ответ на свой вопрос, да ещё нереально какой твёрдый. А затем она кокетливо и не трезвой походкой пошагала на выход, оставив Адама стоять одного в его кабинете. Тот ещё успел показать Василию жест, потыкав пальцем на девушку, на что тот, кивнув, сопроводил её на улицу, где уже её посадили в гольф-кар, который отвез её домой.
***
Василий вернулся к Адаму, что стоял в задумчивости, ожидая спада эрекции, и обратился к нему: “Но раз ты так заботишься о ней, может не будешь посылать её? Она бы спокойно дождалась бы релиза: она не Инна…”, – и поразился реакции Адама. Во второй раз за неполный год, проведенный почти каждый день вместе, он увидел на его лице эту эмоцию. Глаза Адама горели глубочайшей ненавистью, брови яростно подрагивали, а его подбородок сморщился от сдерживаемых слез. Адам злобно просипел: “Да нет у неё года!”. Злоба была направлена не на Василия, как это могло показаться со стороны. Нет, Адам направлял злобу на себя. Благо, что Василий знал это и, наверное, в глубине своей души, под десятиметровым слоем бетона бункера, возможно даже сочувствовал этому. Но работа Василия давно превратила всех окружающих его людей, кроме объекта защиты, в материал и ресурс, что могут быть либо полезными, либо отработанными. Через минуту Адам совладал со своими эмоциями, резко дернув головой в стороны, разминая шею и щелкая позвонками, и уже спокойно спросил Василия: “Думаешь, я лишаю её Выбора? Всех их? Что это я сделал его за них?”.
Адам посмотрел в безразличные
