мне уже пора ложиться в капсулу. Мираж не обладает правами на саму игру. Ей, вообще, никто не обладает. И соответственно движком тоже. Только завод делает мозги, в которых чип, на котором искин с системой. Так что ты, прямо сейчас, патентуй имя игры на завод. Она называется – Мир… Дайра…”.
Адам упал на колени, от скрутившей его тело боли. Давно он не чувствовал подобные ощущения. Его мозги пытались вытечь из носа и глаз. Кишки внутри живота превратились в клубок змей. Легкие вдыхали раскалённый воздух, по ушам били страшные вопли, суставы выворачивались в противоположные стороны, связки рвались, а его кожу сдирали заживо. Всё это он в молчании стойко переносил. Не дай Бог он заорет, чтобы Вениамин услышал его в соседней комнате. Это было его второе предупреждение за лишне сказанные слова и последнее: третье его просто убьет. Он никогда не позволял себе этого, даже с Объектом “7” или с Инной, но вот уже за последнюю неделю он дважды нарушил свой же принцип. Но так требуют обстоятельства. Адам приподнялся на четвереньки и, на слабых и дрожащих конечностях, пополз к капсуле. Он не замечал на себе мокрые спортивные штаны, а сосредоточившись на своей цели, доползти до капсулы, снова заговорил со своим собеседником, прохрипев: “Ва…ль-галла?”.
“Да, Ультиматум. Готовность 19 минут. Все тестеры на местах.”
“Ты услышала название? Нет! Не повторяй его мне!”, – Адам зашелся в кашле, который отдавался болью во всем его теле, и он уткнулся лицом в пол из-за слабости в руках.
“Подтверждаю. Чего это тебя так корежило? Ты не поверишь, как стремно это выглядело со стороны. Ты, к слову, обмочился…”.
Адам, усмехнувшись, снова пополз и продолжил хрипло говорить: “Впечатлилась? Теперь, я надеюсь, у тебя не осталось сомнений… Удали записи. Никто больше не должен увидеть это. И начинай действовать. Следующая связь в 01.”.
“Принято… И удачи там!”.
Адам смог подняться вверх, цепляясь за капсулу, и нажать кнопку открытия крышки, когда шум толпы в ангаре прорвался даже в его комнату. А когда он услышал, как начали скандировать его имя, он застыл. Если бы кто-нибудь в этот момент увидел лицо Адама, то ужаснулся бы его видом, ведь лица на Адаме не было. Он бледный, словно привидение, и с трясущемся руками, будто старик, смотрел невидящим взглядом в пустоту. Хорошо, что он ещё стоял тут один, только Вльгалла наблюдала за всем по камерам. Он закрыл глаза, а по его щекам покатились неудержимые слезы боли. Будь всё это проклято! Но всё уже сделано… Меньшее зло, так ведь? Но как он будет смотреть в глаза Эльзе, шестнадцатилетней сестре Томаса, что осталась на базе в ожидании возвращения брата, если он не вернётся? Или старику Вали, который лежит в больнице на реабилитации? Это же его просто убьет. А Дже Уку, отцу Джой? Родителям Инны? Всем тем, кто ждёт своих детей и родных?.. Он словно Гамельнский Крысолов ведет всех за собой в ад. Но выбор тут был невелик: либо эти ребята, либо дети и старики, не подготовленные люди, – а этих и так обречённых ребят он обучил и подготовил. Только этими словами
