ты вообще там делала всё это время? Ну, за исключением очевидного?
– Не знаю…
– Кензи…
– Листала фотоальбом. Даже не верится, что вы его нашли. Я думала, что придётся восстанавливать документы, но больше всего сожалела вовсе не об их утрате. Даже не знаю, как вас благодарить.
– Не стоит, – лишь отвечаю я, потому что на её месте и мне было бы плевать на вероятные разного рода бюрократические проволочки, и единственное, о чём я в случае чего бы переживал, это также снимки родителей и совместные фотографии с ними. Без них так легко забыть, как выглядели родные тебе люди, а Эйден, как внук, этого даже не узнает. – Просто… В общем, ты можешь проводить время и в гостиной, и за просмотром телевизора, и за чтением книг из шкафа в ней. И холодильник тоже полностью в твоём распоряжении. Как и содержимое кухонных шкафчиков. Только не высовывайся лишний раз на улицу, – почему-то, говоря это, я отвожу глаза в сторону, в то время как взгляд Кензи ощутимо вонзается в меня, а её несколько раздражённый голос острой иголкой впивается в моё тело:
– Так это что, всё-таки плен? Ограничение моей свободы? Но я знаю свои права, – я не могу не понимать её явного возмущения и того, откуда у него растут корни, и знаю, что отчасти Кензи совершенно права, но у меня нет желания объясняться с соседями. Вообще-то всё происходящее дома касается только тех, кто в нём живёт, и, строго говоря, я не обязан ни перед кем отчитываться, но банальное любопытство никто не отменял, а с этой человеческой чертой так просто не сладить. Хотя бы один бесцеремонный, наглый и вмешивающийся совсем не в своё дело индивидуум непременно возьмёт да отыщется абсолютно в любом месте.
– Свои права, говоришь? – из меня вырывается неконтролируемый смех, и я почти дополняю его замечанием, что, быть может, она и знает, какие вещи гарантированы каждому человеку с самого его рождения, но явно позабыла про то, что существуют ещё и обязанности, несоблюдение ею которых и привело нас к данной ситуации. Но в самый последний момент по какой-то причине я проглатываю практически родившиеся и оформившиеся слова и заменяю их более зрелыми и обдуманными. – Нет, это не похищение и не плен, и не насильственное удержание. Это просто обычная человеческая просьба. Твоё появление вызовет много вопросов, на которые я не хочу отвечать, и возбудит повышенный интерес, с которым я также не желаю иметь совершенно ничего общего.
– Но я могу выходить хотя бы на задний двор? Эйдену нужны свежий воздух и солнце.
– Можешь находиться на террасе хоть целый день. Там есть стол и стулья, – киваю я, понимая, что ребёнку в любом случае непременно необходимы прогулки и пребывание вне дома, и что если я не готов к тому, чтобы о Кензи узнали особенно явно и скоро, то должен предложить ей иной вариант. Конечно, и единственная имеющаяся в наличии альтернатива не вот прямо-таки безупречна, ведь и участок частично просматривается из соседских окон, но и совсем заточить
