просто вернуться обратным путём. Но и к указателям тоже время от времени присматривайся.
– Хорошо, – выглядя слегка нервозной и напряжённой, Кензи, тем не менее, всё-таки уходит, и я остаюсь наедине с её ребёнком. Она вряд ли полноценно социализирована, и, быть может, это и не самая лучшая моя идея, позволить ей ходить по незнакомому месту одной и рисковать тем, что она заблудится в коридорах, а обратиться за помощью наотрез побоится, но нужно же с чего-то начинать. Я не всегда буду в её жизни и некоторой её частью, пусть и всецело навязанной, но до той поры в моих силах сделать всё от меня зависящее, чтобы она познала окружающий мир хотя бы в мелочах. Научилась контактировать с людьми, расплачиваться на кассе и ориентироваться в пространстве и стала более подкованной в таких вот вещах.
В то же самое время мне вряд ли стоило снисходить до первого во всех смыслах контакта с ребёнком в общественном месте, учитывая то, что до этого дня я и в глаза его едва ли видел, и особенно отсутствие матери в шаговой доступности и средств связи с ней, но зато так мне некуда отступать. Ни здесь, потому что я взял на себя ответственность и не позволю ничему с ним случиться, и в случае, если, проснувшись, он вдруг испугается незнакомого человека и новых запахов, мне всё равно потребуется как-то выкручиваться. Ни дома тоже, потому что и в его стенах желание растить этого малыша, даже если в течение сугубо короткого и крайне непродолжительного времени, уже всколыхнулось во мне. А то, что просыпается в душе, подчас оказывается невероятно трудно усыпить. Что ж, видимо, придётся приобрести и карусель. Да, карусель на кроватку и сотовый телефон.
Глава 8
– Доброе утро, Николас.
Я ещё не совсем проснулся и поэтому чуть вздрагиваю, когда на кухне появляется Кензи, уже вполне бодрая и активная, невзирая на девять часов утра, но относительно быстро прихожу в себя и вскоре отвечаю:
– Доброе утро и тебе, – в дни дежурств в это время я уже нахожусь на боевом посту в полной готовности ко всему, что принесёт новый день, или уже даже на вызовах, но в выходные, зачастую и без будильника просыпаясь ровно в те же мгновения, в которые он поднимает меня с кровати для выполнения работы, я словно засыпаю прямо на ходу, и такая вроде как жизнерадостность мне не сильно по душе. Голова не болит, тело не ломит, ноги от усталости не отваливаются, и физически я совершенно здоров, но моё сознание ещё несколько замутнено. В связи с этим тишина будет очень даже кстати, и, хотя я и знаю, что это совсем невежливо, поколебавшись и тщетно попытавшись заставить себя молчать, спустя несколько мгновений я о ней и прошу: – Но не могла бы ты, пожалуйста, больше ничего пока не говорить? Хотя бы минутку?
– О… Мы вас разбудили, да? – сочувственно и явно виновато тихо спрашивает Кензи, но ей абсолютно не за что себя порицать. Если бы не ребёнок, она бы вряд ли вставала строго по часам и то и дело просыпалась среди ночи в ответ на детское кряхтение и иногда плач, которые периодически сквозь разделяющую наши комнаты стену слышу и
