стороны одной монеты и как целитель ты будешь часто сталкиваться со смертью. У каждого хорошего целителя есть своё кладбище ошибок за плечами, а ты, целитель прирождённый. Не стой на месте и научись выносить из всего урок. Ты не можешь спасти всех.– Но он ещё ребёнок… – слабым голосом проговорила я, ощущая, как на сердцу опускается тяжёлый груз чужой утраченной жизни.
– Даже дети смертны, как бы не было больно нам это принять. Поднимайся, умойся и пошли. Нас ждёт ещё одна операция.
Я поднялась и пошла в ванные комнаты, импульсом силы приглушая на время ту боль, что жгла моё сердце не хуже калёного железа. Руки я мыла запредельно быстро, халат и перчатки мне помогла надеть сердобольные сёстры милосердия, причитавшие что-то про бедную девочку, в операционную я вошла быстрым шагом, поправляя чепец и накладывая на себя очередное дезинфицирующее заклинание.
– Пришла, – удовлетворённо сказала доктор Канаби, едва я вошла.
Ответа никто не жал. Торопливо обошла больного, в ужасе посмотрела на доктора.
– Ножевое ранение, характер внутренних повреждений не ясен, проверка и заживление на тебе. Работаем в паре, следи за моими движениями магическим зрением и указывай направление.
Хотелось напомнить, что мой резерв почти на нуле и я еще никогда не управляла действиями другого доктора, даже с полным резервом. У меня дрожали руки, внутри всё тряслось, мне было так страшно, но…
– Да, доктор, – выдохнула я, активируя магическое зрение и поднимая силовые нити.
Пациент погиб. Мы всё сделали верно, на удивление правильно и быстро, но сердце не выдержало. Оно просто остановилось, без каких-либо сигналов. Он умер, в момент, когда его уже зашивали. Просто умер. Я раз за разом ударяла в его сердце магическими импульсами, пытаясь снова запустить биение сердца, но оно не запускалось. Сердце навсегда остановилось, отдавая его душу в объятия смерти…
Потом, когда его, накрыв белой простынёй, вывозили из операционный, доктор Канаби с остервенением срывала окровавленные перчатки, а я стояла, несколько долгих вздохов, словно придавленная монолитной скалой.
– Проклятые драконы! Проклятые тёмные! – вдруг простонала доктор, – проклятые мёртвым лесом тёмные эльфы и прогнившие насквозь драконы! Как же я их ненавижу!
Это было единственным проявлением эмоций, которое позволила себе доктор. Уже в следующее мгновение, она сухо сказала:
– Вейгейрос, ступайте обратно в детское отделение, я к Главному Врачу.
Молча кивнула, вышла из операционной, уничтожила магией перчатки, нарукавники, халат, чепец, случайно разорвала резинку на голове и тяжёлые серебряные волосы рассыпались по плечам и спине, от чего ахнула сестра милосердия, но я, не обратив на неё никакого внимания, отправилась мыть руки. Вымыла руки раз, ещё раз, ещё и ещё…тёрла до красноты, и остановилась, лишь от прикосновения.
– Вас ждут дети, – с улыбкой сказала та самая медсестра, что позвала меня в прошлый
