Схватив в охапку найденные вещи, я бегом пробежал в комнату и швырнул их в камин, добавив жару, призвав дар огня.
– Я одного не понимаю, как, вот как Свинцов с Ондатровым умудрились мне обеспечить сотрясение? Что у меня было сотрясать? – я пошевелил кочергой угли. – Так. Ничего не было. Я ничего не помню, и слава рыси-покровительнице. А раз не помню, значит, ничего и не было. Хотя, почти все они очень даже…
Велев самому себе заткнуться, я проверил, чтобы в камине не осталось ни кусочка компромата, взял сундучок и свалил в него артефакты. Вот так-то лучше. Взяв сундучок под мышку, вышел из спальни и столкнулся с Тихоном. Старый денщик бросил взгляд на сундук, потом на меня, и я сразу понял – он знает.
– Почему меня никто не остановил? – процедил я, останавливаясь посреди комнаты.
– Да как же вас, ваше сиятельство остановишь? Ежели зуд в штанах каждый раз приключался? – вздохнул Тихон. – А самое главное, вы же остывали, сразу же, как только получали желаемое. Сколько скандалов эти стены видели. Сколько проклятий на вашу бедовую голову падало… Мимо дуэлей, рысь миловала, пронесло, вот что самое удивительное и чудесное.
– Да уж, действительно, чудеса, – процедил я. – Кузьма город знает?
– Как свои пять пальцев, – кивнул Тихон.
– Значит, он меня и повозит. У меня сейчас нет времени форт изучать. Не сегодня, это точно, – я перехватил сундучок поудобнее и вышел из комнаты, оставляя Тихона с Фырой, которая всё ещё продолжала изображать смертельную обиду.
Первой остановкой было военное училище. Вход на территорию перегораживал пост охраны. Два курсанта, по виду со старших курсов, тормознули меня и вежливо поинтересовались, какого хера я здесь забыл.
Я помахал запиской и спросил, как я могу увидеть Геннадия Сусликова. Один из парней попросил отдать записку ему, для передачи Сусликову. Был послан, но, как ни странно, не обиделся. Велел ждать и направился куда-то вглубь территории. Он уже вернулся и успел обсудить с товарищем весьма пикантную историю похождения некоего Федьки, которого застукали в будуаре баронессы Н. Застукал, что характерно, сам барон, и Федька едва успел добежать до училища, отделавшись только подбитым глазом, где окопался в казармах, и с тех пор носа оттуда не высовывает. Я с удовольствием послушал бы ещё, но тут капитан Сусликов решил прийти посмотреть, кто так настойчиво добивается встречи с ним.
Инструктор по бою с применением холодного оружия был подтянут, импозантен, наверняка имеет успех у дам.
– Ну, и кто тут топчется? – спросил он, неприязненно глядя на меня.
– Граф Рысев, господин Сусликов. – Представился я, гадая про себя, а действительно ли этот капитан тот самый, которому Щепкин свою записку написал.
Услышав моё имя, капитан так скривился, что все сомнения отпали, да, скорее всего, это и есть тот самый Генка, который ненавидит аристократов и художников. Что странно, потому что у
