распереживалась? – голос Николая Ивановича взволнован. – Дело-то молодое. Ты вспомни, сколько раз ты мне отказывала – я же не сдался!– Ой не знаю, такие глаза у нее испуганные были, словно она Сашку нашего боится…
– Ну если боится, значит уважает. Да и знакомы они еще мало – вся жизнь впереди. – отец Саши говорит так уверенно, что даже я готова поверить ему. – Ты же знаешь, он хоть и серьезный очень, внутри то добрый мальчик, просто не каждая разглядеть может. Он же всю рыбалку только про нее и говорил, а то и молчал, да тоже про нее.
– Ну ладно-ладно, постараюсь не волноваться. – отвечает Сталина Александровна. – Подай мне таблетки синие, надо выпить, чтобы хоть до завтра дотянуть. Устаю столько бодрствовать, все в сон клонит…
Я слышала, как грузно встал Николай Иванович и сделал несколько шагов. Зашелестели упаковки лекарств, а потом послышался шум наливаемой воды. Еще несколько шагов и скорее всего он протянул требуемое Сталине Александровне.
– На, держи. – сказал он.
Я поняла, что стоять в коридоре и подслушивать дальше уже неприлично. Нужно как-то обозначить свое присутствие и войти.
Вернувшись немного назад по коридору, иду как можно громче, чеканя шаг, чтобы меня наверняка было слышно. Стучусь в дверной косяк приоткрытой двери и натягиваю кукольную улыбку, хотя внутри меня все горит.
– И снова здравствуйте! Сталина Александровна, вы меня зайти просили? – спрашиваю я, все еще вежливо оставаясь в проходе.
– Света, заходи, дочка. – говорит она из-за двери.
Делаю последний вдох-выдох и собираюсь с силами, толкаю дверь и снова оказываюсь в скромной комнатке будущей свекрови. Мама Саши лежит на кровати, под пледом, уютно разместившись на подушке. Из ее вены точит катетер, а рядом установлена капельница.
– Дочка, ты прости, но встать сил нет совсем. – говорит она, и сердце мое снова пронзает стрелой стыда и обиды.
– Сильно плохо вам? – спрашиваю, хотя ответ, конечно, знаю.
– Света, да ты присаживайся вот на стульчик. – подает табурет Николай Иванович, придвигая его ближе к кровати. – А я пойду. Кстати, вы не решили еще? Будете жениться завтра?
– Будем. – киваю я и вижу, как на лицах этих людей расцветают радостные улыбки.
– Ну вот, мать! Сотку проспорила! – хохочет отец, держась за внушительный животик. – Да шучу я, шучу. Мы знали, что вы согласитесь, чувствовали! Ох молодцы, ох порадовали стариков!
И он ушел, похлопав меня по плечу проходя мимо.
– Светочка, я так рада! – сказала мама, взяв меня за руку. – Это такое счастье! Но мы с отцом и правда почти не сомневались. Мы и платье достали и фату, и даже туфли… Посмотри, все вот тут в сундуке.
Я недоверчиво посмотрела на стоявший в углу внушительный сундук, но выбора у меня нет. Мне придется залезть и посмотреть, что же там за тряпки.
– У меня бабушка первая швея была на деревне. Она это платье делала для себя больше года, ткань
