своих мыслей.
Пришла мама. Она растерянно посмотрела на меня. В ее глазах стояли слезы. Я молча встала и последовала за ней.
Дальше историю своего прошлого я бы назвала выбором без выбора или забвением в кромешном аду.
Глава 3. Две с половиной смерти
А что такое ты, моя душа?
Явись ко мне в родном обличии.
Я приближаюсь к нашей встрече не спеша,
Боюсь спугнуть всю глубину величия.
Иногда, когда мы не можем выбирать жизнь, ее выбирают за нас. И этот выбор порой полностью меняет все. Кто это решил – Бог, духовные законы, Вселенная или квантовая физика – ответить сложно. Есть моменты, которыми мы не можем управлять.
Когда мой мозг и психика выдали такой неожиданный финт, который я описала в предыдущей главе, то сделать выбор, как с этим поступить, я не смогла. Его сделали за меня.
Запись вторая
8 марта 1997 года. Международный женский день. После я много лет не могла праздновать его по-настоящему радостно – перед глазами всегда стоял весь ужас прошлого. Это была ноющая боль в груди, что никак не выходила за пределы памяти.
К нам пришел какой-то мужчина в белом халате и зашел в гостиную. Я с ног до головы осмотрела его. На вид лет тридцать – тридцать пять. Высокий, светлоглазый, в очках. Будто мода такая у врачей – если ты не в очках, значит не такой уж и профессионал. Он тоже внимательно посмотрел на меня и представился:
– Светлана, меня зовут Сергей Геннадьевич Карелов.
– А что вы здесь делаете, многоуважаемый Сергей Геннадьевич? – с ухмылкой спросила я.
Мне казалось, что все это шутка. Что кто-то таким нетривиальным способом хочет поздравить меня с праздником. Не дождавшись ответа, я продолжила подкалывать этого серьезного с виду докторишку.
– Так что же, многоуважаемый, вы все еще здесь делаете? Разве вы не должны везти цветы своей… – глянув, что кольцо на безымянном присутствует, закончила, – … жене?
– Да, непременно. Обязательно поздравлю, Светлана. А сейчас мы с тобой прокатимся в одно место.
Продолжая думать, что это все какой-то розыгрыш, я смиренно выполнила указание. Мы оделись и вместе с родителями выехали на встречу к моему грандиозному подарку – так я тогда думала.
Если бы я знала, что это было…
Мы ехали на стареньком фиате. Все молчали. Папа, мама и тот самый доктор Карелов. Я с детства любила петь. Поэтому пока они молчали, я пела. Да, мелодично и красиво: «Скрылся во тьме весь мир сложный, только луна и звезды. И кажется мне, печаль в прошлом, но если рядом ты…»
Папа громко, с надрывом так, вздохнул, будто хотел скрыть тупую боль, что вырывалась наружу, и еще сильнее сжал руль. Думаю, в тот момент он бы заплакал, если бы дал волю своим эмоциям. Но он не мог. Он вообще никогда не плакал. Но, как я люблю говорить, любое «никогда» – это всего лишь вопрос времени.
Сначала
