был обозначен длиной в четыре недели. Российское здравоохранение и психиатрия девяностых оставляли желать лучшего. Я не знаю, чему учили тогда врачей – психиатров, но мне, ребенку, поставили страшный диагноз.
Шизофрения.
Вот что пишет доктор Виталий Тевелев, заведующий психиатрическим отделением клиники «Мацпен»: «Шизофрения – это тяжелое хроническое расстройство, которое обычно сопровождается визуальными и слуховыми галлюцинациями, замедленностью мышления и перепадами настроения. Лечение шизофрении длится в течение всей жизни пациента»4.
Помню, как пришел на обход мой лечащий врач Валерий Михайлович Булочный. Психиатр и заведующий отделением.
– Ну что, красавица. Знаю, что была у психолога. И знаю, что…
– У меня богатое воображение? – прервала я его.
Ну посудите сами, когда психолог показывает тебе картинки с каракулями, ты либо говоришь, на что они похожи, либо что это все ерунда, нарисованная красками. Я предпочла первый вариант. Поэтому совсем неудивительно, что Булочный сделал такой банальный вывод о нашей встрече с психологом.
В современном мире психотерапевты говорят о том, что если ты умеешь анализировать подобные картинки, то ты не можешь иметь диагноз, что мне поставили тогда. Мне вообще кажется, что как только я туда попала, мой мозг и психика снова стали моими союзниками, а сознание вернулось на обычный уровень адекватности. Но тогда я совсем не понимала, как объяснить врачам, что я здорова и в порядке. Да и препараты того времени не всегда позволяли сознанию разумно мыслить.
– Откуда знаешь? – мило улыбнулся Булочный и пристально посмотрел на меня.
Я смотрела в его небесно-голубые глаза – кстати, он был без очков – и чувствовала, что он знает, что мой диагноз звучит так: горе от ума. Я прямо уловила нотки сомнения, терзающие его, но он почему-то не хотел это обсуждать. Надо же было быть как все и не выделяться среди светил психиатрии, что научили его определять эти самые диагнозы. А ставить под сомнения их научные теории и факты он вряд ли бы захотел. Да и возраст уже не тот. Скоро на пенсию.
Схожие признаки моего поведения с этим достаточно серьезным, на мой взгляд, диагнозом действительно были. Но всего лишь отдельные его части. Если бы врачи тогда провели полноценное обследование моего состояния, то, быть может, и выявили причину происходящего. А не ставили похожие по симптоматике диагнозы. Но если бы да кабы, как говорится…
Я снова вспомнила, как до лечения я умела видеть некую человеческую глубину со стороны. Словно внутренний рентген-аппарат «высвечивал» мне истинные качества людей.
До лечения – это когда еще не было воздействия психотропных препаратов на мой мозг. После введения медикаментозной терапии у меня притупилось сознание, я вообще ничего не осознавала. Была ко всему безразлична и замкнута. Что воля, что неволя – все равно. Мое состояние можно было выразить одним словом – овощ.
Первая советская женщина-психоаналитик Сабина Шпильрейн, ученица
Источник: https://matzpen.ru/articles/shizofreniya/mify-o-shizofrenii/
