презренный раб.
– Можешь начинать, – нетерпеливо бросил он.
Стараясь подавить внутреннюю дрожь и рыдания, Бренна сделала глубокий вдох и заговорила:
– Когда мне было двенадцать лет, викинги напали на деревню, где я жила, убили родителей и привезли в эту землю. Меня продавали на невольничьем рынке и именно там Рагнар увидел и купил меня, чтобы… – она замолчала, не решаясь произнести следующие слова.
– Ты испытываешь моё терпение! – рявкнул он.
– … чтобы заменить на Оду и выдать вместо неё замуж, – в страхе выпалила она. – Рагнар заключил соглашение с ярлом Густавом о браке его дочери с Олавом и, чтобы осуществить свой план, ему понадобилась девочка, похожая на Оду. Ей оказалась я. Некоторое время он держал меня взаперти, пока менял всех слуг в замке, а потом представил всем как Оду, а свою дочь, как племянницу по имени Локи. Почти никто не знал об этой подмене…
Чем больше Бренна рассказывала, тем в большую ярость приходил Селиг. Осознание того, каким посмешищем он стал, всё сильнее приходило к нему.
– Кроме тебя! – гаркнул он и сделав к ней шаг, буквально навис над ней, сверля гневным взглядом. – Ты ведь знала это и ничего не сказала мне. Решила поиграть со мной? Надеялась что я ничего не узнаю? Хотела обмануть меня?
– Нет, нет, я собиралась рассказать тебе, – поспешила она оправдаться, но своими словами лишь вызвала новый приступ ярости.
Селиг снова схватил ее и встряхнул с такой силой, что ей показалось, что у неё затрещали кости. От боли она зажмурилась, но он снова с силой тряхнул ее.
– Смотри на меня! – взревел он.
Бренна тут же открыла глаза.
– Если ты ещё раз посмеешь мне перечить, я вырву твой лживый язык!
Бренна тут же прикусила губу, боясь произнести хоть слово. Смотря в его перекошенное от злости лицо, её начал бить озноб.
Заметив это, его рот презрительно скривился.
– Ты правильно делаешь, что боишься меня. С этого дня ты станешь той, кем и должна быть – рабыней. Насколько хорошим мужем я был для тебя, настолько стану плохим хозяином.
Он не кричал, произнося эти слова, нет, но говорил настолько леденящим душу тоном, что Бренна мертвенно побледнела.
Вдруг, он с силой рванул на ней платье. Оно тут же разошлось по груди и спине. Он безжалостно разрывал его в клочья, не заботясь о том, что тем самым причиняет ей боль.
– Больше ты никогда не будешь носить эти платья! Для рабынь предназначена совсем другая одежда!
Он уже было дёрнул за нижнюю сорочку, чтобы разорвать и её, как Бренна схватилась за ворот и отскочила назад, испугавшись, что останется совсем голой.
– Селиг, пожалуйста, не надо! На мне ведь больше ничего нет!
Он схватил её за руку и одним рывком притянул к себе.
– Теперь я для тебя господин! – рычал он. – Хозяин! Не смей называть меня по имени
