Homo naturalis. Человек естественный. Сергей Дмитриевич Домников
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Homo naturalis. Человек естественный - Сергей Дмитриевич Домников страница 10
Можно говорить о действии и как о взаимодействии субъекта и объекта, или того, через посредство чего запускается действие.
Семантическая роль агентива, отмечает Климов, подразумевает источник действия, семантическая роль фактитива – носителя действия. Агентивные глаголы передают действие, распространяющееся с субъекта на объект и преобразующее его: «резать», «пахать», «рыть», «сушить», «рубить», «убивать», «сеять», «топить» и т.д.; фактитивные глаголы передают состояние субъекта, действие само по себе (без объекта) или поверхностное воздействие на объект: «расти», «идти», «лежать», «бежать», «чихать», «кричать», «петь», «плясать», «толкать», «ударять», «щипать», «царапать» и т.д.21
Безусловно, мы наблюдаем языковое различение внешнего (объектного плана действия) и внутреннего (пред-субъектного) действия («действия без объекта и субъекта»). Особенность семантики такого типа отмечена и наличием глаголов, включающих залоговые показатели центробежной (от субъекта) и центростремительной (к субъекту) направленности действия.
Г. А. Климов, подчёркивает, что в эргативных языках вместо категории залога присутствуют так называемые центробежные и нецентробежные версии (в первом случае действие направлено на что-то вне субъекта, во втором ограничивается самим субъектом). Первые исследователи эргативного строя в самой структуре языковой конструкции: в интенсивном употреблении страдательного залога, в ариткулировании имперсонала, употребляющегося в той же функции, что и страдательный залог, перенесении акцента с агенса на, собственно, действие, – обнаруживали признак пассивного (неволевого) отношения к жизни… Таким образом, отмечает Климов: «согласно этой гипотезе, постановка подлежащего эргативной модели предложения в одном из косвенных падежей диктовалась тотемически ориентированными представлениями первобытного носителя языка о том, что он является лишь орудием в руках некоторой высшей силы, которой собственно и приписывалось действие». Как отмечает К. Уленбек, «для примитивного мышления высшей причиной является не тот, кто фактически совершает действие, а действующие помимо человека тайные силы, для которых последний служит только послушным и пассивным орудием».22
Рассматриваемая нами синтаксическая форма и использующее ее предложение безусловно реализует эйдетическую модель, представляет «картину ситуации». Перед нами в тоже самое время – «эйдетическая схема», которой выражается типичный образ действия.
«Тот, кто убивает, называется обычно деятелем, но для дикаря он (сам) является лишь первичным орудием, находящимся во власти какой-то тайной
20
Там же.
21
22