то же время.
Но тот же объект является и реальным материальным объектом, который станет предпосылкой или послужит конкретной предпосылкой и определит способ действия, т.е. явится универсальным способом компенсации любой нехватки. Таким способом эргативное выражение может включать в себя целую программу действия или последовательность операций, наборы инструментов и объектов, например, способы поставки пищи или правила строительства могут включать список продуктов, источников сырья и материалов и т.п. Таким образом, объекты включены в действия, которые представляют собой способ включенность в потоки циркулирующих благ (объектов), через связь с которыми развертывается человеческое существование, в стихию обращения которых человек всецело погружен.
От синтаксиса к семантике
Анализ глагольных форм в эргативной семантике вообще представляет особую тематическую область, позволившую совершить целый ряд открытий в лингвистике: исследованы показатели переходного-непереходного характера действия, агентивности-фактитивности, центробежных и нецентробежных версий действия, затронуты проблемы залоговой нейтральности эргативной конструкции, посессивности, отношения эргативного строя с активным и номинативным типами синтаксиса и т.п. Внимание исследователей привлек тот факт, что используемый прежде активный падеж действующего лица при переходном сказуемом, в языках эргативного строя «выражается орудийным (инструментальным) падежом, а неоформленный именительный падеж служит для выражения подлежащего при непереходном сказуемом…».24 Эргативная конструкция в целом характеризуется особым обозначением субъекта переходного действия при форме его объекта, совпадающей с формой субъекта непереходного действия.
Переходность и непереходность имеет отношение к форме, соответственно, прямого или косвенного дополнения – эти связки в нашем сознании имеют функцию аберрации времени. Так в австралийских языках «существительные имена имеют втрое больше падежей, чем в латинском языке, а глагол – целую массу своеобразных видов и времен, совершенно непереводимых на другие языки. В австралийских языках преобладают слова, обозначающие видимые предметы и явления, отвлеченные понятия находят весьма редко соответствующие выражения.25 Древнерусские глаголы имели до 9 временных показателей, выражающих разные аспекты переживания времени. Особым образом артикулируются разные аспекты продолженного времени (перфект) и особое восприятие действующего субъекта (волитивность-неволитивность, действие-состояние).
Эргативный «субъект» (отсутствующий) лишен возможности целостного видения мира и представления об управляющих природой законах. В современном понимании он лишен доступа к «картине мира» и «бытию» как царству законов, этим миром управляющих.
