подражая Олегу Анофриеву, запела: «Призрачно всё в этом мире бушующем, /Есть только миг, за него и держись. /Есть только миг между прошлым и будущим, /И именно он называется жизнь…»
В зале воцарилась тишина. Когда песня закончилась, несколько секунд люди молчали, затем раздались восторженные возгласы и разнообразные требования: одни хотели услышать песню ещё раз, другие выкрикивали названия неизвестных ей песен.
– Господин! Можно получить еду для голодного зверька?
– Сейчас принесу, Ваше Сладкоголосие, – с энтузиазмом закивал хозяин заведения. – А ты пой!
Флора задумалась. На выручку пришёл молодой и весёлый стражник, крикнувший:
– Друже! Сыграй про любовь! Играшка сладится – заплачу!
– Про какую любовь? Счастливую или несчастную, любовь к жизни, женщине, а может, к власти и богатству? Уточните, пожалуйста!
– Котора тебей-то люба!
Флора смотрела на большую миску, наполненную ароматным варевом, поставленную трактирщиком перед рейтаром. Умка чавкал, с аппетитом поглощая еду, а она задумчиво перебирала струны.
Вспомнив песню из «Жестокого романса», сказала:
– Здесь собрались мужчины, поэтому спою от лица женщины: «Я, словно бабочка к огню, /Стремилась так неодолимо /В любовь, в волшебную страну, /Где назовут меня любимой. /Где бесподобен день любой, /Где не страшилась я б ненастья. /Прекрасная страна – любовь, /Ведь только в ней бывает счастье. /Пришли иные времена, /Тебя – то нет, то лжёшь, не морщась. /Я поняла, любовь – страна, /Где каждый человек – притворщик. /Моя беда, а не вина, /Что я – наивности образчик. /Любовь – обманная страна, /И каждый житель в ней – обманщик. /Зачем я плачу пред тобой, /И улыбаюсь так некстати. /Неверная страна – любовь, /Там каждый человек – предатель. /Но снова прорастёт трава /Сквозь все преграды и напасти. /Любовь – весенняя страна, /Ведь только в ней бывает счастье».
И вторая песня прозвучала в тишине, только один пьяный попытался что-то сказать, но собутыльники заставили его умолкнуть. «Странно, – думала Флора, – неужели они не слышали хороших песен?»
К ней подскочил подвыпивший мужчина. Он так эмоционально размахивал руками, пытаясь объяснить обуревавшие чувства, разбуженные песней, что неловким жестом смахнул с головы Флоры панамку – длинные волосы рассыпались по плечам.
На минуту воцарилась тишина, которая взорвалась свистом, невообразимым гвалтом, хохотом и криками:
– Эй, мордашка, ходь сюды. – Вот так пташка! Лети, цыпочка к нам, для тебей-то жёрдочка быти! – Эй, голуба! Ублажи ребят – монет отсыплем!
Ситуация вышла из-под контроля. Флора прижалась к стойке и затравленно оглядывалась. Рейтар рычал, скаля маленькие острые молочные клыки.
К девушке подошёл представитель воинственной четверки, схватил за руку и, невзирая на яростные попытки вырваться, потащил за собой, говоря:
– Цаца наша! Проверим, так же хороша в постели, как и её играшки.
