пакет на стол, после чего высовывается в открытое окно докуривать тлеющую сигарету.
Что за момент такой? Вся родня решила вспомниться?
Выудив из пакета две бутылки «бада», ставлю их на стол. Вадим к тому времени докуривает и откупоривает бутылку, наблюдая за моим копошением с едой.
– Ну как настоящая жена, – комментирует друг и крупными глотками принимается опустошать бутылку. – Я бы женился, да ты не в моем вкусе.
– Да я бы и не вышел за тебя, – подыгрываю я, и в разрядившейся атмосфере мы приступаем к обеду.
Какое-то время молчим, занятые едой, пока Вадик вдруг не задает каверзный вопрос.
– Расскажи-ка мне, как у тебя с работой? – сегодня жизнь проверяет мое терпение, не иначе.
– Никак, без изменений. Ничего нет, – коротко отвечаю, бегло глянув на друга, и снова утыкаюсь в тарелку.
– Давно? Ты спрашивал, почему? – Вадик продолжает выпытывать все подробности, грубо затрагивая оголенные нервы.
– Недели две, может, больше, – отвечаю наугад, совершенно потерявшись во времени. – Не звонил, не спрашивал.
Старался не ляпнуть что-то, вроде, «это не твое дело» или «сам разберусь, не лезь». Не хотелось сорваться на друга, который сам же и помог найти работу. Которую, похоже, я профукал вместе со стабильной двадцаткой в месяц.
В последнее время меня не привлекали ни к доставке, ни к сбору мебели, ни к другой шабашке. Не звонили и, кажется, вообще забыли о моем существовании.
– Да не знаю я, чего жду, – проговариваю вслух, под вздох Вадика.
– Я тем более. У тебя зарплаты за этот месяц не будет, ты в курсе? – вижу, что он раздражен моим бездействием, прикрываясь сочувственным тоном. Сейчас для полной атмосферы погружения в дерьмо не хватает лишь сочувствия.
Желваки, гонимые очередными прорванными чувствами, приходят в движение, и я теряю способность держаться спокойно. Очередной рекорд закипания от мелкой фразы.
– Думаешь, я гребаный дегенерат, до которого это не доходит? – сверлю взглядом Вадима, который тоже закипает.
– Не думаю, а вижу. Ты на что жить будешь?
Задумавшись о маячившем над головой безденежном будущем, которое скоро обрушится на меня, ощущаю себя уязвимым.
Да, без денег приходилось бывать не раз. Но с каким же стыдом и унижением я обращался за помощью к Вадику! Конечно, друг никогда не тряс долги, не упрекал, но до чего же было неприятно осознавать, что в восемнадцать с лишком, в работоспособном состоянии, я должен просить взаймы.
– Будешь знать, как руку на клиентов поднимать, – припоминает Вадик, допив бутылку пива и водружая ее на край стола, отчего темное стекло опасно балансирует. Убираю ее и заверяю, что вряд ли из-за одного случая работы стало меньше.
– Не просто меньше, тебя ее, похоже, лишили. Ну-ка, дай мне другие варианты, почему так произошло? – успокоившись, Вадик заговорил с иронией. –
