как – то, сбитая с толку, в раз лишенная прежнего мира устройства и всякого надзора молодежь, предоставленная сама себе. С каким – то фанатизмом умалишенного играется в игры, что порой взрослые обычно определяли как субкультуры. Цепляются за это, из ушедшего. Укореняются в своих тусовках из былой жизни. Образуют кланы.
Есть такие, кто сбиваются в стаи – банды и живут по принципу «сила есть, ума не надо».
В общем, большинство объединяются вокруг своих, в большинстве былых интересов, для своего выживания.
Встречаются те, кто не присоединяется никому, предпочитая одиночество, и живут сами по себе.
Выживать становится все сложней. С трудом находим себе пропитание. Из былых запасов того потерянного, цивилизованного мира уже мало, что осталось, а что осталось то, за то нужно драться.
Мы, как могли, старались, избегать встреч, с какими либо группировками, но все, же натыкаемся порой и не всегда расходимся миром. Вот и вчера под вечер «совпали», столкнулись с разнасяжеными как клоуны – неряхи. Кто они, были неясно, толи панки, толи еще кто?
Слово за слово, в итоге досталось нам, всем троим. Лежали потом на асфальте, утирая разбитые носы, и пересчитывали уцелевшие зубы. Тогда именно там мы, клятвенно решили и пообещали себе, раздобыть огнестрельное оружие. Многие уже носили его, а что поделаешь, если здесь у нас покруче, чем в любом вестерне.
И еще Вова, тогда предложил, все-таки присоединится к какой – нибудь группировки пока не поздно.
Сейчас Лешка, отправился …
Как раскат грома прокатилась команда старшего конвоя: – Остановиться.
Обоз разом остановился, прекратив пылить по тракту. Отвлёкшись от чтения, попытался понять причину остановки, оглядываясь по сторонам. Солнце еще не зашло, (значит для ночевки еще рано), оно еще лежало на склоне горы и казалось, что сейчас оно покатится под гору, огненным колесом.
Приподнявшись на столько, насколько это позволяет цепь, от пола до ошейника, разглядывал, что же происходит в голове обоза.
Там старший конвоя, спешившись, разговаривал со стоящей у обочины дороги женщиной в темном. Она казалась большой, черной птицей, полы одетого на нее плаща, развивались на ветру как два крыла.
Старший конвоя, допрашивал её. Кто она? Откуда? Как тут оказалась? И куда направлялась?
Что она, ему отвечала было не слышно. Она говорила спокойно, тихим голосом, но то, что она говорила, жутко разгневало старшего конвойной группы. Зло рыча, захлебываясь собственным гневом, старший конвоя, выхватил меч из ножен. Молодая женщина, что – то еще сказала ему, на что старший конвоя, сверкая доспехом в лучах, клонящегося на закат солнца, плюнул в дорожную пыль. Не поворачиваясь старший конвойной группы, рявкнул через плечо стражникам: – Генад, Юрен, хватайте эту! И засуньте ее в клетку. Потом, на месте разберемся с этой полоумной.
Стражники, спешно и не церемонясь, схватили женщину и поволокли к его, клетке. Она не
