ее веки, а когда Элизабет закрепила вокруг ее головы на уровне лба сверкающую, вышитую бисером ленту, она и вовсе себя не узнала. Облаченная в один из возмутительно ярких шелковых халатов Элизабет, она выглядела как кинозвезда в своем будуаре.
– Отличная работа, Элиза!
Та сделала старомодный реверанс. Шафран поднялась и последовала за ней по коридору, а затем поспешила в свою спальню, как вдруг раздался стук в дверь.
Она слышала, как Ли и Элизабет обмениваются колкостями, проходя по коридору в гостиную, и поспешно застегнула платье, которое ей редко доводилось надевать. С тех пор как она приехала в Лондон, этот шёлковый наряд баклажанного цвета был переделан по меньшей мере один раз: к нему добавились марлевые рукава почти такого же цвета, а узкая юбка теперь была чуть ниже колен. Из украшений она надела ожерелье, застегнула черные туфли на каблуках поверх черных чулок. В последний раз посмотрев на себя в зеркало, она увидела иную версию себя, более мрачную и эффектную, не хватало только папиросы и крепкого напитка в руках, облаченных в черные перчатки. Довольная своей маскировкой, она позволила себе щедро плеснуть парфюма «Tabac Blond», который они с Элизабет делили на двоих, и вышла в коридор.
Шафран обнаружила Ли в кресле в гостиной. Его строгий черный пиджак и безупречно белая рубашка совершенно не сочетались с его томной позой. Золотистые волнистые волосы сияли на свету; чуть более темные брови были нахмурены, пока он читал сборник стихов Элизабет.
Шафран присела на край дивана, с любопытством наблюдая за выражением его лица. Элизабет только недавно принесла домой свеженапечатанный томик, который назывался «Скрытые строки». Они целый час обсуждали название, но в итоге сошлись на том, что стихи были настолько пикантными, что любому, кто приобретет эту книгу, несомненно, придется ее прятать.
– Наслаждаешься поэзией? – непринужденно спросила Шафран, разглаживая юбку.
– Чрезвычайно, – ответил Ли, глядя поверх небольшой книжки полными озорства глазами. Щеки Шафран покрылись румянцем от того, как Ли принялся изучать ее. – Вынужден в этом признаться, знаешь ли.
– В чем – что читаешь стихи? – Он ни за что бы не стал признаваться ей в интересе к непристойной литературе. Наверняка у него самого были такие книги дома.
Ли подмигнул ей.
– Готова идти, Арлетт?
Шафран покраснела пуще прежнего.
– Ли, я не Арлетт Дежуа.
Он поднял бровь.
– В этом стихотворении о розе как-то многовато анатомических – ну, то есть ботанических – деталей, так что вряд ли оно принадлежит кому-то другому. «Бахрома чаши обрамляет росистый цветок»? – Он посмеялся над тем, как неловко она отрицала то, что под псевдонимом Элизабет скрывается она сама. – Но пойдем, поищем вдохновения для новых игривых рифм.
«Голубая комната» находилась на ничем не примечательной улице в невзрачном районе Элефант-энд-Касл на юге Лондона. Заведение можно было узнать по единственной
