стоим рядом, смотрим на исписанную доску. В графе «за» так и не появилось ни одного аргумента.
– И все же я здесь, – словно угадав мои мысли, говорит Максим. Да что я говорю, чему удивляюсь? Так и должно быть. У нас общие мысли.
– Да, – неопределенно киваю я.
– Чем он тебя зацепил?
– Жертвами убийств. Легко думать о каких-то чужих умерших в страданиях людях. То есть не легко, конечно, но можно не обращать внимание. Но когда ты узнаешь имя, когда понимаешь, что где-то осиротел ребенок, где-то воет чья-то мать, когда представляешь себе все муки, что испытали эти девушки перед смертью – страх, унижение, отчаяние… Я не могу быть спокойной. Не могу развидеть и забыть.
Максим уверенно подходит к доске и пишет в графе «за»: «ты сможешь спокойно спать».
Я возражаю:
– Но я прямо сейчас спокойно сплю.
– Это пока. Ты вернешься в Иркутск, к своей семье и прежней жизни. Материалы, которые предлагали тебе, опубликует кто-нибудь другой. А спустя месяц ты прочитаешь про жестоко убитую известным уже энским маньяком какую Машу Петрову. Тогда твой сон ухудшится.
Он говорит совсем как Ростовцев.
– А знаешь, что будет потом? – продолжает Максим. – Почувствовав, что кольцо вокруг него сжимается, убийца переедет в Иркутск. В большом городе затеряться намного легче. И потом, если эту мразь не поймают, будут, к примеру, Вика, Рита…
Максим поворачивается к доске и вписывает в графу «за»: «Соня».
– Не пытайся меня этим испугать. Вероятность того, что это случится, один на миллион.
– Лиза, не в страхе дело. А в тебе. Если ты откажешься помочь сейчас, то в каждой убитой девушке будешь видеть Соню или Розу.
К сожалению, он прав.
– Давай я скажу, как оно на самом деле будет, – говорит Максим. – Твоя статья не сыграет вообще никакой роли. Поймают его или нет – от тебя не зависит, не нужно переоценивать свою значимость. Ты вернешься в Иркутск, в твое резюме добавится опыт работы с полицией. Если выродок продолжит убивать, тебе будет больно и обидно… Но тебя не будет грызть совесть. Потому что ты сделала все, что от тебя зависело.
– Когда ты стал таким циником, Максим?
Он пожимает плечами.
– Я вырос, Лиза. Меня окружили циники, и я заразился этой болезнью. Это очень опустошает. Но в тебе всегда было больше огня. Внешне такая спокойная и даже холодная… но внутри бушуют страсти. Я надеюсь, ты никогда не очерствеешь, подруга.
Молчу в ответ. Тоже на это надеюсь. Но умом понимаю, насколько проще быть черствой.
Похоже, я скоро совершу опрометчивый поступок, продиктованный незрелыми эмоциями. Надеюсь, мне не придется заплатить за него слишком большую цену.
Чтобы поддержать, Макс крепко меня обнимает.
Как же мне его не хватает… Как Лены. Как Илии…
Мысли о муже расстраивают меня окончательно и чтобы не расплакаться на плече у друга, я просыпаюсь.
III
Когда
