некоторые поступки Полозова-старшего были продиктованы не его сиюминутным решением или раздражением, а чем-то более глубоким. Тем, смысла чего Пётр пока понять не мог, поскольку ему чётко и ясно сказали: «Потерпи и доверься».
С одной стороны ему и хотелось послушать кого-то более мудрого, кто примет на себя некоторые решения за него, а с другой – он уже столько лет жил самостоятельно, строя свою жизнь так, как хотелось именно ему.
– И ещё, – немного наклонился Полозов-старший. – Сущность абсолютно безвредна для родовитых, коим ты являешься по праву рождения. Правда ощущения от её использования бывают довольно болезненны.
В «Шницеле» они провели ещё некоторое время, после чего Полозов-старший, сославшись на дела, оставил сына в одиночестве.
Пароцикл со стоянки около мясной ресторации Петя пока решил не забирать, поскольку до «Орхидеи», в которую ему было необходимо повасть, добираться было не более четверти часа, и то – неспешным шагом.
Проходя под затемнённой аркой, где он без лишних глаз набросил на себя морок, парень зашагал в сторону казино.
«По праву рождения! – роились мысли в голове у Полозова младшего. – Абсолютно безвредна? Какой же бред!»
Такой же бред, как и заявление о том, что ощущения бывают довольно болезненны. «Болезненны» – совсем не то слово, которым можно было это описать.
Петя прекрасно помнил, как он первый раз поглотил сущность. И эта сущность была гораздо меньшего размера, нежели та, которая сейчас покоилась в футляре, оставленном в поместье Державиных.
Это было ужасно.
Доверившись Туману, который ничего не объяснив, просто отдал ему шкатулку с сущностью и скомандовал открыть, Петя триста раз об этом потом жалел впоследствии.
Если бы он знал, что в следующее мгновение его нутро вывернут наизнанку, после чего вживят в него металлические нити, которые после всего этого раскалят, Петя бы триста раз подумал, чем соглашаться на это.
Вот только его никто ни о чем не спрашивал. Просто бросили в кузнечный горн, словно оловянного солдатика.
Полозов до сих пор помнил, как его слабый энергетический каркас, который едва едва выпустил нити, начавшие формироваться, обволокла тягучая субстанция. Настолько тягучая, что парень не мог в это время пошевелиться. Будто воздействие на энергетический каркас неизвестным материалом дало свой отпечаток и на тело физическое.
А потом наступил ад.
Долгие часы, дни, месяца, которые пролетали в его сознании всё то время, когда он валялся на тахте в антикварной лавке, никак не хотели заканчиваться.
Всё тело жгло немилосердно. И если бы его болевой порог был бы чуточку ниже – он бы умер там же.
Каркас разрывало на части, чтобы вновь собрать, но уже обновлённым. Куски, фрагменты светящихся нитей, которые хаотично блуждали по энергетическому телу, порхали вокруг без шанса быть когда-то пойманными и собранными вновь.
Туман
