Кто в здравом уме может отказаться от халявы, скажите на милость?
Нет, не поймите меня неправильно, я не любитель всяких там тусовок. Как по мне – скука смертная. Я никогда не понимал, в чём прикол напиваться и плясать до упаду, пока ноги не отвалятся и мозги не закипят. Какой‐то изощрённый способ бегства от себя. Но сейчас мне нужно было разузнать что‐нибудь о Брахмане. А откуда ещё начинать поиски – я не представлял.
Так что выбора не оставалось. Пришлось рискнуть и, стиснув зубы, отправиться на вечеринку года. Она, кстати, проводилась не в клубе, а на какой‐то вилле, которую реклама на флаере скромно представляла дворцом. Но место и вправду было шикарное, я вам скажу. Вообразите: три этажа, бассейн на крыше, мраморные колонны, обвитые гирляндами, как плющом, всё сверкает, переливается в свете прожекторов, утопает в живых цветах. Что ещё нужно человеку для счастья?
Бухло, понятное дело. И дизайнерские наркотики.
Но я заранее дал себе слово, что не буду ничего пить или принимать. Трезвая голова – вот главное оружие человека, настроенного на победу. Поэтому к делу я подошёл с большой ответственностью. Не стал задерживаться около столиков на террасе, ломившихся от бутылок с разноцветным пойлом, и распахнул дверь.
Но, едва переступив порог, понял, что дал маху. Спокойно смотреть на весь этот désordre total[15], предварительно не ужравшись в сракотень, мог только просветлённый или мёртвый.
Во вспышках софитов мелькали тела. Голые, разумеется. В яростном пульсирующем ритме музыки они двигались неровно и хаотично, будто сломанные механизмы. Слышались взрывы хохота, всхлипывания и влажные похотливые шлепки. Народ трахался так откровенно бесстыдно, что это казалось диким. При взгляде на бешено скачущих на красных диванах голых девиц мне сделалось дурно. По большей части из-за того, что они напоминали разукрашенных кукол, а не людей. Лица их были почти безжизненны и не выражали ничего: ни радости, ни страсти, ни скуки, и это создавало странный эффект нереальности происходящего, как в очень плохом кино.
Короче говоря, я тут же пожалел о том, что вообще сюда пришёл. Даже на сиськи смотреть не хотелось – только представьте, до какой степени надо обалдеть, чтобы вдруг потерять интерес к голым бабам! Но делать было нечего: приходилось пробираться сквозь трясину из человеческих тел. Идти мимо опрокинутых столиков, стараясь не наступать на осколки стекла и раскиданные по полу вещи, прикрывая нос рукой, чтобы искусственный сладкий дым не раздражал лёгкие.
У окна, к счастью, задышалось легче. Неподалёку, на придвинутом к стене кресле, сидели две девчонки и, о чём‐то переговариваясь, тянули один косяк на двоих.
– Мне нужен Брахман, – без лишних предисловий начал я. Пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку, бьющую по ушам. – Знаете такого, нет?
В мутных осоловелых глазах девиц не отразилось ничего похожего на удивление. Вероятно, они поняли, о чём шла речь, потому что одна из них сказала:
– Мы знаем только Майю. – И, обернувшись, заорала: –
Бедлам
