это одноклассник наш. Мы играем. Извините нас, тётя – Анька появилась, как нельзя вовремя. Она на ходу вытирала лицо платочком.
– Не знаю я их!!! Не знаю – пустите гады!!! – продолжал вырываться Коля.
– Быстро за шкирку его и валим. Улица-то не наша! – прошипела Чекушина, не забывая улыбаться подозрительной женщине.
– Пошли, до дома тебя проводим. Да не ори ты, – Лёха и Олег подхватили очкарика под руки и потащили на Суворова. Они совсем забыли про свои портфели. Анька нагнала их через пару сотен метров и устроила выговор.
– Впервые в жизни я за пацанами их сумки ношу! – возмутилась она. – Девчонки увидят и позор мне на всю оставшуюся жизнь!
Друзья ойкнули и начали извиняться. Они ослабили хватку, и очкарик решил снова воспользоваться моментом.
– Пома… – начал было он, и тут Анька, на глазах у всех, отвесила ему звонкую пощёчину.
– Заткнись! Что ты за мужик- то такой! Ведёшь себя, как сопля!
Повисло молчание. Поднялся небольшой ветер и где-то высоко в небе загрохотало. Все поняли, какое тайное волшебство случилось сейчас. Беда ли, счастье ли или ещё какой знак судьбы, но это дошло даже до новенького. Он обрёл прозвище, и оно прилипло к нему навеки.
Глава 2
Колька не боялся быть избитым. Он боялся потерять в драке свои новые очки. Оправа была из заграничного пластика, дужки очков с пружинками. В СССР таких и не делали. Кому охота ходить в уродливых квадратных очках, закрывающих почти всё лицо? Вот и Колька не хотел. Ему, эти очки, всего месяц назад, подарил его дед – капитан дальнего плавания. А до этого, Колька бегал в позорных старых очках, перемотанных синей изолентой. Как же он их ненавидел! Только другие варианты, которые ему предлагала мама в магазине Оптики, были ещё ужаснее. Северный климат города Новопетровск, где он имел несчастье родиться, сурово относился к Колькиному здоровью. Мальчик всё детство страдал от простуды и никогда не расставался с носовым платком. Сопли текли постоянно.
Родители переехали в этот маленький город из-за него, здешний климат был намного мягче. Поначалу он так был счастлив, он надеялся начать жизнь с чистого листа, но когда Анька обозвала его соплёй, Колька понял, что всё – конец!
Прозвище к нему снова вернулось.
Они устроились во дворе на качелях. Сидений было все три. Кольку усадили в центральное, а Олег и вовсе остался стоять, услужливо качая Чекушину.
–… А что я должен был подумать? – говорил Колька, – В Новопетровске такие порядки: там всем новеньким одарённые устраивали прописку. Я сменил школу после второго класса и пережил травлю, там неважно кто ты и с какой улицы. Первые несколько недель тебя будут проверять на “вшивость”: бить, устраивать засады, ябедничать, бывало, что и болезнь насылали.
Если выдержал всё нормально, то класс принимал к себе. Иначе можно запросто было стать чмом. А их все чморят: и одарённые, и НЕПы.
– Бедненький…Ты прости меня пожалуйста за пощёчину и за то, что Соплёй назвала, – пожалела его Анька, – я честно не знала, что прозвище снова
