к выводу – в согласии с природой, с окружающим миром. Ведь Петр Николаевич не был рожден здоровым крепышом, наоборот, в детстве часто болел, кашлял, простывал. Но благодаря правильному воспитанию, разумному отношению к своему здоровью, вежливому обращению с окружающими жизнь его приобрела совсем иную окраску.
Что прежде всего бросалось в глаза окружающим? Его безукоризненный внешний вид, подбритые усы, сияющая улыбка, белоснежные рубашки и галстуки, выглаженный и вычищенный великолепно сидевший костюм или фрак, блестящие глянцем ботинки либо штиблеты.
Петр Николаевич, владевший четырьмя языками, никогда не допускал в своей речи бранных слов и нецензурных выражений. Вежливое обращение, приятные манеры, улыбка и ласка с людьми даже простого сословия обеспечивали ему успех в любом начинании. Вставал он рано, помолившись Богу, любил, особенно летом, купаться в чистой неге реки Воронеж, любил животных, в особенности верховую езду на лошадях. Плотно позавтракав, отправлялся на службу. Ходил пешком.
К жизни П.Н. Апраксин подходил философски, прекрасно понимая, что она ему дана в радость, и благодарил Бога за новый день. К курению и алкоголю относился равнодушно, но был не прочь по праздникам выпить бокал чудного французского вина. Чувства свои старался сдерживать, даже гибель родных в годы «окаянного лихолетья» (в 1920 г. в Крыму были расстреляны чекистами княгиня Н.А. Барятинская, ее дочь Ирина и свекор – генерал И.С. Мальцов, не успевшие убежать за границу, а старший сын Апраксиных Николай в 1941 г. был расстрелян в Ленинграде) не смогла выбить графа из седла. «На все воля Божья, – кряхтел он, сдерживая слезы, – все пройдет, пройдет и это».
Именно эти качества позволили ему более сорока лет прожить на чужбине, вдали от родины. Перед вами портрет 80-летнего Петра Николаевича, с умным, все понимающим взглядом человека, прожившего долгую, яркую жизнь.
Что же дальше произошло с воронежской находкой? Было решено, что более удобного случая для подношения скифской вазы царю Николаю II, отдыхавшему в то время с семьей в Крыму в Ливадийском дворце, не предвидится.
Вскоре было получено «добро» от Таврического губернатора П.Н. Апраксина. К нему они и прибыли 19 ноября 1911 г., а на следующий день, 20 ноября, в Ливадии трое воронежских археологов – С.Е. Зверев, В.Д. Языков и А.И. Мартинович – при поддержке П.Н. Апраксина были представлены царю Николаю II для подношения вазы.
Свершилась связь времен. Волнение их было весьма сильным, но постепенно справившись с ним, они подробно рассказали императору о своей находке, о том, как и где нашли они древнюю вазу, о житейских делах и пр.
Царь распорядился осветить «воронежское чудо» в газетах и журналах, а скифскую чашу повелел передать на хранение в Эрмитаж.
Не каждый россиянин может похвалиться тем, что за свою жизнь он хотя бы раз видел царя-батюшку. Такой человек был ходячей легендой, рассказы о первом лице государства, императоре, слушали, раскрыв рот, смакуя подробности. В России испокон
