было их преодолеть, ещё не придя к Богу… Только разумом зная Книгу, но сердцем не приняв её.
Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты;
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты…
И дальше:
Живу печальный, одинокий,
И жду, придет ли мне конец?
И это пишет 22-летний юноша. Как сказал бы Маяковский: «Иду красивый, 22-летний!»
Битва, которая идёт за сердце человеческое, никогда не кончается. Это мировая война, в которой нет передышки, нет перемирия ни на день, ни на час. И нет ничейной полосы. С одной стороны дьявол, коварство, соблазн, страхи, разочарование, грех, а с другой – Господь и спасение. В стихотворении «Воспоминание» Пушкин близок к раскаянию:
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слёзы лью,
Но строк печальных не смываю.
Труд души продолжается. Победа над собой сменяется поражением, и наоборот. Воля Божья и воля человеческая нередко не гармонируют. Тоска внезапно переплавляется в светлую устремлённость. Помогает природа. Возвращаясь из Закавказья, Пушкин записал: «Утром, проезжая мимо Казбека, увидел я чудное зрелище: белые, оборванные тучи перетягивались через вершину горы, и уединенный монастырь, озарённый лучами солнца, казалось, плавал в воздухе, несомый облаками». Так родилось прекрасное стихотворение:
Высоко над семьёю гор
Казбек, твой царственный шатёр
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит чуть видный над горами.
Далёкий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине;
Туда б, в заоблачную келью;
В соседство Бога скрыться мне…
Это уже 1829 год. Поэту 30 лет. Но ещё раньше родилась в его душе строка, ставшая знаменитой: «Духовной жаждою томим». Перед ней вариантом звучало: «Великой скорбию томим». Нам внятна эта скорбь, эта духовная жажда человека, ищущего Бога. Я помню, в школе учительница объясняла нам, семиклассникам, что здесь говорится о роли поэта и поэзии, что поэт должен быть трибуном, борцом с несправедливостью, с угнетением. Но – ни слова о духовной жажде, о желании человека слить свою волю с волей Божьей и об провозглашении этой Воли! Потом со временем, я нашел первоисточник – 6-ю главу в книге Исайи. Но в не меньшей степени Пушкинский «Пророк» соотносится и с книгой Иеремии («Я сделаю слова Мои в устах твоих огнём, а этот народ – дровами, и этот огонь пожрёт их» – Иер.5:14) Интересно, что под стихотворением стоит дата 8 сентября 1826 год – это день судьбоносной для поэта встречи с царём, когда Пушкин был призван к новой жизни, а его мысль и поэзия, казалось, стали свободными. А ещё, видно, Пушкин отталкивается и от книги Иезекииля. По словам А. Смирновой, поэт рассказывал ей о том, как в Святогорском монастыре увидел на столе раскрытую Библию. Взглянул на страницу – это был Иезекииль. Он прочёл отрывок, который перефразировал в «Пророке».
«Он меня внезапно поразил, – признавался
