заперта с нашей стороны, когда мы дошли до неё. В ней заперли знатных особ, которые скрыли одержимость своих близких, чтобы Церковь не узнала. Думаю, они боялись нас и методов священников при экзорцизме. Дверь была большая, больше похожа на ворота. Отряд уже был на пределе, потеря товарищей в бою давила всё сильнее, и все знали, что за запертыми накрепко дверями скрываются самые первые одержимые, самые худшие, а силы таяли на глазах. Из-за понесённых потерь и ощущения предстоявшего поражения они даже останавливали меня в попытках открыть дверь, говорили об отступлении. Мне пришлось повременить с открытием двери, отряд не был готов начинать очередной бой. Я объяснял им, что мы не можем вернуться в обратно, не выполнив миссию. Всё произошедшее было крайне тяжело для всех нас, мы стояли перед той дверью и понимали, что скорее всего нас ждёт смерть. Та самая дверь, которая нас от неё отделяет, будет открыта нами же. Нам удалось отпереть эти врата, а за ними… находились полностью воплотившиеся, но они не стали сразу атаковать нас. Они стояли, ожидали, свирепо дёргались и рычали на нас отвратительными нечеловеческими звуками, однако это было не само страшное. Ужас и напряжение витали вокруг и вот из их числа вышел один, наш кошмар во плоти, мы даже не могли подумать о таком. В теле одного из них был могущественный падший ангел. Он назвал себя Асмодеем.
– Сам падший ангел – искуситель? Ашмедай?
– У него много имён, называй как угодно. Ашмедай, Асмодей, Аэшма-дэва. Все его имена означают «Искуситель».
– Неужели в той крепости среди знати нашёлся человек, тело и дух которого могли выдержать могущество Асмодея?
– Но он не стал вступать в бой, иначе бы его не звали искусителем, а если бы вступил, то я бы сейчас с тобой не разговаривал. Это был кошмар во плоти, ужас заблестел в глазах паладинов, когда они узнали в одержимом Асмодея, отчаяние, что нам не победить. Он вышел и сам представился. А дальше… дальше…
Он ушёл в воспоминания, начав пересказывать события в точности, как он их запомнил.
Незурим опустил взгляд вниз и посмотрел на свои руки, держащие булаву, осознав, что он остался один. Нет, не сейчас, он уже давно один на том пути, по которому он идёт, всегда был. Сейчас он всего лишь оказался в условиях, когда это станет очевидным.
– Мы устали от лжи священнослужителей, Незурим. Они бросили нас на смерть. Не за этим мы стали паладинами.
– Неужели я всю жизнь был расходным материалом для Церкви? Не хочу умирать, как вещь, как инструмент. Я не хочу служить им.
– Проводники воли Бога? ЧУШЬ! Они нас за людей не считают, а от Бога они дальше, чем кто-либо. Я не хочу более подчиняться Церкви и не буду. Нас отправили на убой, чтобы проверить твои силы, командир? Наши жизни на алтарь, чтобы посмотреть, насколько ты силён? Ради этого мы служили Церкви долгие годы? Мы выжили, чтобы ты убил нас? А как же те, кто уже погиб в этом проклятом месте?
– Неужели ты останешься на их стороне, Незурим? Мы никогда не предавали
