же Незурим встретил беса не вместе с нами, – голос Кальбина стал пристыженным, – а вместо нас. И вместо меня, один… И он всегда во всех битвах делал также. Выходил первым.
– И поэтому ты просишь за него, так? Считаешь его акты самопожертвованием во имя других? Испытываешь сожаление к самому себе за то, что не можешь отплатить ему за всё то, что он сделал за это время для тебя и отряда? Или же делаешь это исключительно ради него? – Слова Авелона сочились скепсисом в отношении Незурима.
Казалось, что он ничуть не считает того не то что героем или благородным человеком, а даже хоть сколь-нибудь достойным хотя бы простого человеческого отношения. Кальбина смутило такое отношение, ему это было непонятно. Но простым людям и не дано понять грехоборцев, которые от своего приближения к ангельскому естеству, могут раскрыть силу принадлежавшего тем оружия. На этот факт Кальбин списывал всё, что не понимал в их поступках и распоряжениях. Грехоборцу виднее, как говорится.
– Или же впервые решил не полагаться на то, что мне виднее, избавляясь от нужды разбираться со сложными вопросами самостоятельно? Грехоборец ведь лучше знает, так ты думаешь?
Кальбин впал в недоумение. Ему на мгновение показалось, что Авелон читает его мысли, но вдруг понял, что тот достаточно проницателен, как и любой грехоборец, тем более по отношению к тем, с кем давно имеет дело. Но всё равно, Кальбину казалось, что не настолько проницателен. Он и правда имел привычку оставлять на совести вышестоящих чинов все неоднозначные поступки, которые приходилось совершать по приказу. Думать над этим ему не пристало.
– Что же, если ты так просишь, и это будет в моих силах, то кто я такой, чтобы противиться воле того, кто называет себя его другом? – Неоднозначно ответил Авелон. – Судить его не мне, но если на то пошло, к суду я обращусь в Имплосеонат, к самим кардиналам. В их компетентности ты не сомневаешься?
– Не сомневаюсь. – Уверенно ответил тот, но по взгляду Авелона было непонятно, разочарован он таким ответом или ему простов всё равно. Повисла непродолжительная пауза.
– Скажи мне, Кальбин. Ты стал паладином уже достаточо давно. Какова твоя цель здесь? – Резко сменил тему Авелон.
Тот замешкался, но выдал достаточно ожидаемый ответ.
– Мы все здесь, чтобы бороться с грехом гордыни, как нам наказал Имплосеонат.
– Это верно, но я спрашиваю лично тебя. Почему ты стал паладином? Чего ты хотел добиться?
Кальбин снова замешкался, не понимая к чему эти вопросы. Нервы, напраяжение в теле, прямо как на экзамене в семинарии. – Я пришёл сюда, чтобы бороться со злом! – Уверенно ответил он. – Овладевая слабыми духом, бесы наводят ужас на мирян, обращаясь в жутких чудовищ, и я пришёл сюда противостоять злу.
– И как успехи? – Спрашивал его Авелон монотонным, казалось даже презрительным голосом.
– Из битвы в битву мы побеждаем их. Я прошёл ни одну кампанию против них и уже закалён боями. И всегда готов поднять булаву против греха гордыни. И мы не покинем поста, пока не одолеем зло, хоть
