площадке. Загружая в «ягуар» охапку цветов, подаренных поклонниками, она не заметила, что за ней наблюдают двое мужчин. Разложив букеты на заднем сидении, Стася уселась за руль, включила зажигание и привычно потянулась за ремнем безопасности. В этот момент перед капотом машины возникла фигура в плаще и шляпе. Второй мужчина распахнул дверцу с её стороны и спросил, дохнув перегаром:
–
Не подвезешь, детка? Плачу сто баксов!
–
Не подвезу! – отрезала Стася, нашаривая ногой туфлю на высоком каблуке, которую всегда приходилось снимать, чтобы не мешала вести машину.
Мужчина гнусно засмеялся и попытался схватить её за руку, а его дружок захлопал ладонями по капоту, приговаривая:
–
Классная тачка, детка! И сама ты – классная!
Язык у него заплетался, и вместо «классная» выходило – «красная». Почему-то именно это больше всего взбесило Стасю. Она развернулась на сидении и с криком: «Пошли вон, уроды!» – врезала обеими ногами, вооруженными острыми каблуками, в низ живота назойливого кавалера. Тот взвыл от боли и, согнувшись, упал на колени. Стася захлопнула дверцу и дала задний ход. Не ожидавший такого, парень в шляпе потерял равновесие и шлепнулся на четвереньки. У него ещё хватило реакции откатиться в сторону, когда машина на приличной скорости понеслась вперед. Не оглядываясь, Стася свернула за угол и поехала домой. Лицо её было спокойно, а на губах блуждала удовлетворенная улыбка.
Когда она закуривала, огонек зажигалки даже не дрогнул в тонких изящных пальцах.
***
Она часто приходила в заброшенную церковь. Когда-то её начали реставрировать, но денег не хватило, и церковь стояла окруженная потемневшими от дождей лесами. Ей тогда было десять лет, и она начала читать «взрослые» книги. И сразу же ощутила, как мало, на самом деле, знает и понимает. Особенно непонятна была ей вера в бога. Её вполне устраивал внушенный матерью постулат, что бога нет. Тогда зачем некоторые люди разговаривают с тем, кого нет, вешают в угол его изображения и строят ему целые дома? Большие бесполезные дома, которые называют храмами.
Она росла без отца, без бабушек и дедушек, только с матерью. Мать работала с утра до вечера, по вечерам и выходным занималась хозяйством, с дочерью особых хлопот не знала – училась та хорошо, не шалила и не шкодила, как другие дети. Читая подряд все книги в единственной убогой библиотеке их городка, она постигала мир странными обрывками, пока не понимая его и чувствуя дискомфорт от чужих противоречивых мыслей. Никто не догадывался сказать ей, что это нормально, что так и должно быть, и она мучилась, не в силах совместить свои собственные ощущения с тем, что находила в толстых потрепанных томах.
В первый раз она попала в церковь случайно, ведь та стояла за городом, у реки на зеленом холме. Кажется, они пошли тогда всем классом вместе с учительницей на экскурсию. Так это называлось в их школе. Они несли с собой бутерброды и бутылки с газировкой в тряпичных сумках, чтобы позавтракать на берегу реки. Потом носились по лугам, рассматривали цветы и насекомых, играли в салочки. Она не любила бегать, а уж салочки, когда за тобой с топотом несется одноклассник, чтобы со всей силы хлопнуть по спине, просто ненавидела.
