Преобладание света или тени во впечатлении изучающего вызывало одностороннюю хвалу или одностороннее порицание, и порицание напрашивалось тем настойчивее, что и благотворные деяния совершались с отталкивающим насилием. Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства – это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века [уже три] и доселе неразрешенная…»96
Лучше сказать, не придумаешь. Вся загвоздка России в том, что ей, в догонке Запада, требуется идти вперед, вместе с тем оставаясь верной древней традиции своего твердого стояния на месте. Петр не стал исключением этого положения, он строить новую России на старом основании.
Столичная Москва была хорошим местом и символом для аборигенов Руси по поддержанию своим невежеством мистических связей с небесными силами. Но ее территориальная удаленность от настоящей древней Руси, от главного места расположения мистических сил и их воздействия все же делали ее главенствующее положение временным. Мистическая Русь тянуло смещение политического центра страны дальше на север.
Побывав за границей и воочию увидев мир Запада, технический, культурный, порой диковинный, Пётр I задался целью сотворить у себя в стране нечто подобное, построить особенный город, который вобрал бы в себя все диковинные стороны видимых им городов Западной Европы, а именно, из Венеции и Амстердама – нахождение на воде, а также строение столиц Европы, берущие свое начало в античной архитектуре величественного Рима. Место для петровской задумки, как нельзя лучше, подошло и стало устье Невы: обилие воды, острова, весеннее половодье с затоплением части суши вызывали восторг у Петра; удобное месторасположение в плане сообщения и, следовательно, сближения с передовыми европейскими державами (тогда как ориентироваться на южное направление значило политически искать вчерашний день). Самый удобный на тот период времени водный путь через Балтику Россию соединял со Швецией, которая на тот момент стала чуть ли не империей, сделав Балтику своим внутренним морем, а также с более культурной Польшей, германскими землями, с новаторскими передовыми взглядами ее населения, Англия, Франция – это те европейские гиганты, с которыми Пётр хотел иметь, как минимум, торговые сообщения, и кроме которых в Европе было много других государств, заслуживающих внимания русского царя, а вместе с тем, и не без демонстрации всей Европе своей силы возведением города диковинного и в то же время величественного образа, сразу как столицы
Ключевский В. О. Сочинение в 9-ти томах. Т. IV. Курс русской истории. Под ред. В. Л. Янина. Послесл. и ком. В. А. Александров и В. Г. Зимин. Москва, Мысль, 1989, стр. 203.
