и пассажира. Там наверху лежал ещё один матрас с подушками и одеялами.
Элли включила гирлянду огней, висевшую над приборной панелью.
– Можете спать на диване, – буркнула она, не оборачиваясь.
– Очень великодушно, – сухо заметила Самира.
Элли с негодованием повернулась к ней. Всё это время она и так уже была насупленной, но теперь окончательно вышла из себя.
– Я не собираюсь с вами нянчиться, – отрезала она. – Вы пришли сюда, чувствуя себя какими-то особенными, да? Потому что вы – ах, какие славные дети из общины? Вы меня просто достали! А ты! – Она зыркнула на Финна. – Почему ты всё время так пялишься на меня?
Расправив плечи, Самира хотела было дать ей отпор, но тут Финн набрался храбрости.
– Это из-за шапки, – ответил он Элли.
– Из-за чего? – Сбитая с толку, Элли нахмурилась.
Финн указал на шапку-панду.
– Твоя шапка принадлежала моей сестре.
Это заставило Элли онеметь. Впервые натянутость в её поведении хоть немного ослабла. Её лицо разгладилось, а взгляд сделался задумчивым.
«Наверное, ей просто нужно было выпустить пар», – подумал Финн. Он вполне мог это понять.
Повисла молчаливая пауза, потом Элли сняла шапку-панду.
– Я нашла её в лесу, – объяснила она. – Возле забора.
Поколебавшись, она протянула шапку Финну. Это выглядело как предложение мира.
Сердце Финна сжалось, когда он взял шапку. Он провёл большим пальцем по искусственному меху и услышал, как шелковистые волоски шуршат от его прикосновения.
– Ты… – Он запнулся, провёл по губам кончиком языка и попытался ещё раз. – Ты видела девочку, которая её носила?
Элли с сожалением покачала головой.
– Шапка висела на сломанной ветке. Видимо, уже довольно долго. Вокруг неё обвился вьюнок.
Финн погладил пришитое сердечко. Стало ли ему легче после этого ответа? Он не знал.
Посмотрев на шапку, Самира с глубоким вздохом села на диван.
– Это всё просто ужасно! – пробормотала она.
Финн сложил шапку и сунул её в карман куртки.
– Спасибо, – сказал он Элли.
Кивнув, она задумчиво оглядела свой автобус.
– Вы голодные? – спросила она. – У меня где-то ещё оставалось печенье.
Финну снился сон. Он вновь стоял на поляне, куда привела его бабочка. Только на этот раз он не был пухлощёким карапузом. Он оказался в долговязом теле самого себя двенадцатилетнего. Лес был таким же беспокойным, как и его сон: шелестела листва, качались деревья, по ветвям прыгали отблески света, позванивая, как колокольчики. Финн опустил взгляд: сначала у него на ладони сидел Снежок, и вдруг его сменил лесной дух, которого Ханна часто рисовала – кругленький
