как он знал, спала Гюльшат. Дверь была приоткрыта, так что Марату нужно было всего лишь слегка толкнуть её, чтобы в образовавшуюся щель увидеть картину, которая разорвала его жизнь в клочки.
Его Гюльшат лежала на спине, её волосы разметались по подушке и прилипли к потному лицу. Несколько прядей попало в рот. Одной рукой она упиралась в изголовье узкой кровати, застеленной детскими покрывалами в цветочек.
Вторую руку она положила на волосатую спину его лучшего друга. Да. С Гюльшат был Дамир. Тот самый, кто называл его братом не далее, как час назад. Его покрытые тёмными волосками поджарые ягодицы ритмично двигались. Ноги Гюльшат были закинуты на его локти, её стопы нелепо дрыгались в воздухе в такт движениям её любовника. Дамир рычал от удовольствия. Гульшат стонала, закрыв глаза.
Марат смотрел на эту сцену всего несколько секунд, и его затошнило. У него заболело всё тело, и ему казалось, что он проваливается сквозь землю. Он очень удивился, что мир вокруг него не рушится.
Гульшат застонала особенно протяжно. Дамир выделывал что-то странное бедрами, он явно знал, как ей нравится. «Это не их первый раз, это не впервые», – понял Марат. Эта мысль билась в его опустевшей голове, прыгая как мячик.
Это она позвонила Дамиру? Она? Она позвала его? Это не впервые? Она хотела скрыть следы их соитий? Она клялась Марату в любви и всё это время спала с его другом? Его друг, что называл его братом, развлекался с его невестой? За что? За что с ним так?
У Марата гудела голова, его сердце лихорадочно колотилось, его руки дрожали, он покрылся потом. Ему было худо. Так худо, как не было ещё никогда в жизни. Он не мог больше на это смотреть. Марат с величайшим трудом сделал шаг назад, потом еще один и еще. Он двигался спиной вперед, не отрываясь от маленькой щёлочки. В неё всё так же было видно, как между широко разведённых ног его невесты продолжали подскакивать бёдра его друга.
Марат неловко споткнулся о сброшенный ботинок Дамира и снес какую-то картину со стены. Этого вполне хватило, чтоб его заметили. Из комнаты Гюльшат раздался какой-то сдавленный писк. Через секунду из комнаты выскочила сама Гюльшат, завернутая в простыню. Увидев Марата, она побелела.
Марат не мог смотреть ей в глаза. Разгоряченная сексом, сейчас она была ему омерзительна. Он думал, что, увидев её такой, испытает невероятное наслаждение. Он мечтал увидеть её такой, потной, покрасневшей, пышущей жаром удовольствия. Удовольствия, что ей доставит Марат.
Он думал, что она будет невероятно красивой для него в этот момент. Как же жестоко он ошибался. После того, что он увидел, Марат не мог испытывать к ней ничего, кроме гадливости. Он думал, что любовь невозможно разбить за одну секунду. Но именно это сейчас и произошло. Сейчас он не чувствовал любви. Всё, что он чувствовал сейчас к стоящей перед ним девушке – это боль, горе и всепоглощающую брезгливость.
– Марат, – пролепетала Гюльшат.
Она пошла вперёд, пытаясь что-то ему сказать, но Марат не хотел ничего
