style="font-size:15px;"> – Да уж, постарайся! Буря у нас недавно прошла, сам видишь, сколько бед наделала! Одно большое дело ты уже сделал! Путь-дорожку расчистил!
Второе дело мы без тебя не осилим. Есть в горе пещера, в той пещере детки наши, утятки. А вход в пещеру после бури обвалился и не попасть нам внутрь. Ночь прошла, день заканчивается, а утятки там одни в темноте, голодные!
– Не печальтесь о своих детушках, сейчас начнём расчищать, вход освобождать.
И опять принялся царь камни разгребать, малых пташек освобождать.
Сколько времени прошло, никто не знает, только появилась трещина-расщелина, залетел отец-селезень в пещеру, летает, крякает, зовёт своих деток, а в ответ тишина. Тьма кругом непроглядная. Вылетел опечаленный, голову опустил, не весел.
Царь утешает:
– Не горюй, не печалься! Немного осталось, вместе пойдём, в четыре глаза смотреть будем!
Вот последний огромный валун отодвинул и вход свободен!
Достал из котомки фонарь, который ему старичок перед дорогой одолжил, зажёг и пошли они в пещеру.
Царь впереди, путь освещает фонарём, а селезень рядом летит, крякает, манит своих детушек.
Заметили они в отдалении кучку – не кучку, а что-то шевелящееся. Подлетел ближе селезень, а это его утятки. Замёрзли, друг на друга пытаются влезть, согреться. А как услышали знакомый голос, что тут началось! На разные голоса накрякивают, жалуются, что им страшно было, темно и холодно. Клювики голодные открывают, шейки свои тоненькие вытягивают. К папе-селезню жмутся. Смотрит царь на эту картину, умиляется, слезу набежавшую смахнул, вспомнил свою Несчастьицу.
Снял с плеча котомку, собрал утят в неё и пошли они из пещеры.
А у входа утка-мама их поджидает, как увидела своих детушек и про крылышко сломанное и лапку прихрамывающую забыла! Вокруг ходит, наговаривает, как рада, что её детки нашлись!
А селезень тем временем подлетает к царю, и говорит:
– Доброе дело сделал, освободил наших детушек, быть по-твоему! И твою волю исполним! Иди к дубу вековому! А сам летит рядом и наказ даёт.
Как сказал селезень, всё Иван-царь выполнил. Подошёл к дубу вековому, поклонился:
– Позволь, дуб вековой, соку твоего взять, дочь мою от хвори избавить!
Зашуршали ветки в знак согласия, наполнил царь графин влагой живительной, закупорил пробкой плотною, положил в котомку. Поблагодарил дуб, попрощался с уткой и селезнем, вернулся к морю. А там его уже рыба знакомая поджидает.
Забрался он к ней на спину, ухватился за плавник.
Глазом не успел моргнуть, оказался на другом берегу. Попрощался со своей помощницей. Надел сапоги-скороходы и помчался в край родной, на любимую сторонушку.
Вернулся к себе во дворец царь-Иван, встретила его Марья-царица. От радости такой горючими слезами обливается. Ведёт Ивана-царя в покои детские. Как зашли родители в палату белокаменную, царь достал из котомки графин
