где же моя машина всё-таки Антох.
– Как где? Она до сих пор у кладбища стоит, считай похоронена.
– Это моя машина у ворот что ли? Мне и в голову такое не пришло. Ну, дела… – Алексей немного задумался, внимательно разглядывая обстановку в доме после чего продолжил разговор. – А я смотрю, ты разжился, и вообще деревня выросла?
– Ну да выросла, царь проводит политику по восстановлению глубинки, подъёму сельского хозяйства, возрождению русской культуры и национального наследия. Звучит красиво, да? Наизусть заучили, так часто говорят об этом, – улыбнулся Антон.
– Ты тоже ополоумел, какой царь. Мне дед сегодня про царя заливал и ты туда же.
– Точно, ты же не в курсе, я и забыл что ты не местный. Мы царя выбрали, когда президент сказал что уходит. Народ принял решение вернуться к монархии.
– Бред какой-то! – не скрывая своего возмущения, горячился Алексей. – Ну, правда, что за фольклор?!
– Может быть и бред. Но, всё-таки, что квартирант, а что хозяин квартиры есть разница, я думаю есть. Квартиранту всё равно, что там будет, лишь бы своё взять, всё равно переезжать. А хозяин он всегда свой дом будет в порядке держать. Да и после объединения России в одно единое славянское царство в границах старой империи, это казалось естественным. Всё-таки триединство на Руси священно. Так что, Слава Богу за всё!
– Ну, дела. А президент где сейчас?
– Говорят в монастыре теперь, десять лет прошло.
– Ты серьезно, что ли, или угораешь надо мной? Ты же известный свистоплёт. Нет, ты точно смеёшься надо мной. Ты всегда умел делать серьёзную мину, когда нёс всякий бред. Я тебя знаю.
– Да перестань, я уже старый свистеть. Империя у нас. Многие республики вернулись. Мы теперь обособленно живём от внешнего мира. Россия теперь держава, как и прежде при царе.
– Правда? Немного понятно теперь стало. Вот почему у меня доллары не приняли в магазине, их в России теперь нет.
– Да ты чего, – засмеялся Антон, – их нигде нет. Америки нет и долларов нет. Кому они нужны теперь? Америка сама себя упразднила своей политикой, распалась страна. Там революция свершилась. Катаклизмов и войн Лёха за эти годы столько было в мире, что я боюсь тебе рассказывать. Всего и не расскажешь так сразу. Они, кстати за бугром, под единым правлением сейчас. А мы нет, у нас свой мир, мы под Богом ходим. Я уже их новости заграничные не могу смотреть, всё жду, когда это дно закончиться, а оно всё не кончается. Видишь, я уже и не смеюсь, только радуюсь, что нас ещё Господь как-то терпит. В общем, нормально Леха, жить можно.
– А как парни, как Петро, Миха?
– Петро умер от сердечного приступа пару лет назад. А Миха, что тут скажешь: всё так же, только теперь по бабушкам мыкается. Я думал, это когда-то всё-таки кончится, ан нет. Холодильник новый купил, теперь у него ещё и стиралка, но я теперь пас. Старый стал перевозить его барахло.
– Антон! Может, я сплю… а? Ты давай ущипни, – Антон сжал Алексею
