деревне! – повторил дед. – А где же?
– Так, а что с деревней стало за ночь? Президент что ли обещал вчера приехать, местные власти за ночь город отстроили на старых руинах?
– За какую ночь? Какой президент? У нас уж пятнадцать лет как царь батюшка.
– Чокнутый ты, что ли дед, – Алексей, махнув рукой, резко развернулся, не желая терять время на полоумного старика, и пошел дальше искать знакомые улицы.
«И что теперь делать? Если это Дубки надо хотя бы найти нашу улицу. Мама же мертва. – Вспомнил он, продолжая свои размышления. – Так, ну значит иду к Антохе, – с трудом ориентируясь в пространстве, Алексей пытался выйти на улицу Советская. – Октябрьская, значит я где-то рядом».
В детстве друзья были, как говориться «не разлей вода». Они росли на одной улице, через два дома, постоянно пропадая где-то в окрестностях деревни, либо друг у друга в гостях. Тогда всё казалось намного проще: в детстве нет границ и закрытых дверей. И даже странные взрослые кажутся не такими странными как теперь через прожитые годы. Ко всем ты одинаково открыт, всех принимаешь как своего, тебе не страшно и всё для тебя приключение. Сейчас же всё было иначе: под ногами пропадала почва, жизнь перестала казаться такой однозначной и абсолютно понятной; то, что могло предоставить гарантию беспечного прожигания жизни, просто перестало быть. Полностью потерянный, Алексей скитался по деревне, упираясь в таблички домов.
Выйдя на нужную улицу, он нашел Советскую 12. Тут должен был стоять его дом, а точнее хижина. На его месте возвышалось небольшое, но красивое строение с вывеской «Дом культуры».
«Интересно», – подумал Алексей, продолжая движение в сторону дома Антохи.
«Советская 15 должна быть тут. Тоха говорил, конечно, что хочет дом достроить. Впечатляюще! Переехал, наверное», – заключил он, не веря в возможности своего друга. Двухэтажный дом, окруженный большим забором, не уступал его загородному дому в Москве. Конечно, масштабами он выглядел намного скромнее, но стиль строения был ему абсолютно приятен. Алексей позвонил в домофон, на экране высветилась молодая девушка лет двадцати пяти. Её милые черты не успевшие растерять детской невинности – передавала даже камера.
– Здравствуйте, Антона можно? – спросил Алексей.
– Папы нет дома, он на работе.
– Папы? У него вроде маленькие дети. А это дом Степановых?
– Да.
– Когда он будет?
– Не знаю. К вечеру, наверное, – улыбнулась девушка, прежде чем положить трубку. Экран погас. Он представил, как она побежала на кухню, что бы продолжить свой разговор с сестрой, весело смеясь над разными мелочами, составляющими будни; как она продолжила жить свою беззаботную жизнь, наполняя её яркими воспоминаниями. В голову непроизвольно полезли мысли, напоминая ему о способности думать: «Как много светлых дней в моей жизни утрачено, как много упущено любви. Почему я перестал видеть в людях хорошее, доброе? Почему моё собственное «Я» стало довлеть надо мной как деспотичная мать, пытающаяся подчинить ребенка
