не взглянул. – Надо же как-то доехать, надо там что-то есть… и мы не готовы, совсем.Этого я не ожидала. Он и Гришка подрабатывали, и я надеялась, что есть заначка на крайний случай. Мне казалось, что все хотят стать известными и, конечно же, делают для этого все, в том числе, копят деньги.
Но тут Гришка перестал жонглировать и вступился за меня:
– Начальника, не надо рубить с плеча. Денег никогда нет, а шанс – вот он есть! Давай думать, а не решать сразу за всех, – он подошел и обнял Тимура за плечи. – Без тебя нет «Укрысы», но и без нас ты лишь голова, а мы лапы и хвост, да Марго?
Гришка кивнул в мою сторону. Не обошелся он и в этот раз без сравнения нас с частями тела крысы. Ведь это я для всех нарисовала на белых футболках крыс перед первым своим выступлением на открытии фонтана в составе группы в июне 2016. Только так торопилась, что кому ногу не дорисовала, а кому успела только голову изобразить. Все вокруг задавали вопросы: «А где нога у крысы?», «А где тело у крысы?». Так и прилипло к нам название «Укрысы».
После часового обсуждения мы скинулись у кого сколько было и решили проводить ежедневные репетиции то на пляже, то в олимпийском парке, а на выходных в барах. Туристы оказались щедрыми и подкидывали нам то сто, то пятьсот рублей в шляпу перед барабанами.
За два дня до отъезда Тимур нас обрадовал:
– Ребята, фестиваль нас ждет! – сказал он, держа в руках пакет, набитый мелкими купюрами. – Марго, ты молодец все же, что не сдалась. Теперь у нас точно будет, что вспомнить в старости!
Эта фраза «будет, что вспомнить в старости» въелась в память и преследует до сих пор спустя год. Я порылась в карманах в поисках платка, но не нашла и, шмыгая носом, размазала по щекам слезы. Не дал Тимуру Эльбрус такого шанса.
Стало смеркаться, похолодало, я побрела к общежитию. Тимура не вернуть, но я жива, и стала такой, как есть, благодаря ему. После его смерти мои переживания о бедности, безотцовщине, унижениях в школе – все неприятности померкли, как и надежды на музыкальную известность.
Я зашла умыться в общую ванную комнату общежития. Тускло горел свет.
Как же многое изменилось за год! Перед экзаменами в академию я, насколько это было возможно, вернула своим волосам натуральный темно-каштановый цвет. Теперь в полумраке в зеркале отражались четкие контуры щек и подбородка и брови, глаза и губы, которые я упорно не подчеркивала косметикой. Еще год назад я ненавидела свое отражение. Не только из-за схожести с отцом, но и из-за смазливой внешности: в последнем классе на меня стали обращать внимание вышколенные мажоры на папиных тачках, такие, как был мой отец. И с такими же очевидными планами на мой счет, как у отца – на счет моей мамы. После пережитой потери я стала ценить все, что у меня было, и в том числе внешность, доставшуюся от родителей.
Тот роковой вечер запустил невозвратную цепочку событий. Вот как сейчас слышу в последний раз нас объявляет ведущий вечера в забитом до отказа баре Чегет: «Выступает группа «Укрысы» – лауреаты и победители главного приза на фестивале
