четыре дня ушли на то чтобы добраться до корабля и немного восстановиться. Он направлялся в Турфан, ближайший к границе город. Путь был не близким, и рана была глубокой, кровоточила, болела, отнимала много сил. Корабля на месте не оказалось, но как он и предполагал там был тайник. Значит, была надежда, что его люди остались живы и, возможно, даже успели спрятаться или сбежать в Разлом, это не могло его не радовать. Капитан понятия не имел, сколько провел в бреду в той пещере, может день, а может пару недель. Много чего могло случиться за пару недель. Вдоль границы не было никаких поселений на многие мили вглубь, давным-давно после войны с миром Аврора, по приказу короля все население оттуда переселили на север. Чтобы было проще вести военные действия при вторжениях, а вторжения были делом частым. Мундус и его короля ненавидели многие, кроме того, эта местность была усыпана множеством пещер, целыми подземными лабиринтами и поселения на границы создавали бы массу сложностей, так что король решил эту проблему быстро и, как считал Ашэ, довольно мудро. Теперь, приграничная зона представляла собой унылую безжизненную пустыню, с множеством постов Восьмого Легиона, о которых никто не подозревал до тех пор, пока не натыкался на них. Они были скрыты волшебством. Легендарная Южная граница была поистине не проходима. Капитан не был до конца уверен, что и он сможет пройти приграничную зону не обнаруженным. Пусть это и была его идея, и, именно, он с Гвиневрой долгими вечерами рисовал схемы расположения этих самых постов.
Все эти одинокие дни в пустыне, он снова и снова задавался одним вопросом, неужели, даже Гвиневра сможет поймать его и выдать королю? Одна из восьми легендарных Хранителей Миров, просто хладнокровно придаст его? Ему это казалось чем-то невероятным, беспрецедентным, не случавшимся до этого. Всю его жизнь сначала ему твердили про доблесть и честь, про честность и благородство, про верность. Потом и он сам начал повторять и повторять это, пока не поверил. Он никогда не ставил под сомнение неписаный кодекс чести Хранителей. Или власть короля или возложенную на них великую цель, в его мире не существовало причины, по которой кто-то из них мог выступить против другого. Они не предают друг друга, они как семья, принимают друг друга со всеми их недостатками. Даже Грум с его скверным характером, никогда бы не поднял руку на субстанта и тем более на Хранителя. Однако Грум уже открыл на него охоту, но это по приказу короля. Никто из восьми никогда не ставил под сомнение приказы короля. Ашэ никогда не относился к Груму как к настоящему врагу, скорее, как к сопернику. А их бесконечные выяснения отношений походили на соревнования, чуть не дошедшие до смертоубийства лишь раз. Даже если он сам и отправлял наемников, то только потому, что знал, что они не причинят Ашэ вреда. Он в это искренне верил, но что, если все теперь совсем иначе?
От этой мысли ему захотелось уйти к границе, убраться прочь, прыгнуть в Разлом и пусть судьба решит, где ему оказаться. Он горько усмехнулся, вряд ли существовал мир, в котором не известно его имя, и, его не хотят там убить, разве что в мир Астрид, который теперь
