он считался, но и то не всегда.
Не удивительно, что у Дмитрия Ивановича, обладавшего несомненной государственной мудростью, далеко не всегда складывались доверительные отношения с иерархами православной Церкви.
С детства Дмитрий Иванович видел и ощущал на себе позитивное влияние митрополита Московского Алексия (1293–1378), человека удивительного и абсолютно уникального. Московский князь не видел равного ему человека среди духовенства отечественного и вселенского уровня. Митрополит Алексий просил Сергия Радонежского (1314–1392) стать его преемником, но он отказался. Другого яркого общепризнанного духовного авторитета в то время на Руси не было. Димитрий Иванович хотел, чтобы митрополитом со временем стал относительно молодой, образованный, русский и близкий по духу ему человек. И он нашел такого человека. В Коломне он познакомился со священником Митяем, который имел впечатляющую внешность, отличался обширными познаниями не только в духовно-религиозных, но и в светских делах, имел хорошую память, много читал, был увлекательным собеседником, давал умные советы. Князь призвал Митяя в Москву, сделал его своим печатником, позже и духовником, убедил постричься в монашество и в тот же день сделал его архимандритом в привилегированном Спасском монастыре. Дмитрий Иванович просил митрополита Алексия благословить Михаила (Митяй в монашестве получил имя Михаил) быть его преемником. Но Алексий не одобрил эту кандидатуру на пост митрополита, так как Михаил в монашестве был еще слишком мало и в иночестве себя пока не проявил. Вскоре митрополит Алексий умер. И здесь единственный раз в своей жизни Дмитрий Иванович не посчитался с мнением митрополита Алексия. Князь решил возвести своего любимца Михаила на кафедру первосвятительскую, хотя владыка Алексий возражал против этого. Сам Михаил желал, чтобы посвящение в сан было совершено в Москве русскими епископами, специально для этого созванными. В этом было разумное начало, так как направление на московскую митрополию главы только по желанию и решению патриарха Царьградского (Константинопольского) могло не вполне учитывать местные, общерусские интересы. Никто из епископов не возражал в этом деле великому князю Дмитрию Ивановичу, кроме епископа Суздальского Дионисия. Он утверждал, что самовольное посвящение митрополита, без благословения вселенского патриарха является нарушением церковных правил и актом неканоническим; князь с этим не согласился. Михаил стал фактическим наместником митрополита, со всеми правами и привилегиями, что было странным и нелегальным, так как патриарх не остановил свой выбор на Михаиле, а наместников митрополита в Москве никогда не было. Михаил обосновался на митрополичьем дворе, стал там всем распоряжаться, собирать митрополичью дань, заведовать всеми судами и сборами церковными, украшал себя святительской мантией и белым клобуком, употреблял жезл архиерейский; при этом он знал, что митрополит Алексий не благословил его быть преемником на русской митрополии.
