и высота гор служат преградой сильному сему ветру. Часто, когда в море дует свежий ветер, у Страды Бианки бывает штиль, когда же ветер дует с берега, то хотя море кажется и тихо, но корабли, по причине крепких порывов, нередко теряют мачты.
17 февраля бурный юго-западный ветер принес нас на высоту Катарского залива, но тут, не доходя до Рагузы, началась ужасная бора, продолжавшаяся трое сутки. Едва ли самый жестокий шторм может быть так силен. Лоцман первый, заметив круглое облако пыли на горах, с великой заботливостью и страхом кричал: «Скорей убирайте все паруса». Лишь успели люди разойтись по реям, фор-марсель, в половину закрепленный, изорвало в клочки, грот-марсель, закинувшись за рей, сбросил трех матросов, из них одного убило до смерти, другому переломило руку, а третий чудным образом легко ушибся. Невзирая на сию прискорбную потерю, мы почитали себя еще счастливыми, что успели убрать прочие паруса, в противном случае непременно сломало бы мачты. Один по одному подымали мы штормовые стаксели, их рвало, как лист бумаги, и уносило на воздух. И так принуждены были остаться без парусов; нас несло по воле ветра, ревущего так сильно, что и в 3 саженях не слышно было громкого голоса. Вечером, когда бора несколько уменьшилась и позволила нам под бизань-стакселем лечь в дрейф, я сошел на них. Гроб и тихое пение псалмов остановили меня. Смертный одр, покрытый флагом, печаль, изображенная на лицах людей, окружавших тело умершего, тусклый свет лампады и слабый голос седовласого монаха, поющего «со святыми упокой». Я также в сокрушении сердца забыл о буре, забыл о самом себе и молился, как говорится: «Кто на море не бывал, тот Богу не маливался». Мореходцу кажется нельзя быть вольнодумцем: встречая на каждом шагу гибельные опасности и стоя пред лицом смерти, всякие безбожные мудрствования исчезают, и вся развращающая нравы мнимая философия при возженной пред иконой свече умолкает и превращается в душевную молитву.
20 февраля, когда ветер стих, курьер Козен на присланной от консула лодке уехал в Рагузу; чрез четыре часа Козен возвратился, и капитан, распечатав пакет, приказал поставить все паруса и идти на юг. Слабый ветер не соответствовал нашему нетерпению. Неверная карта и не знающий лоцман вместо Катаро привели нас к Антивари; почему принуждены будучи возвратиться к северу, уже к вечеру увидели мы покрытые сумрачными облаками высокие горы, закрывавшие от нас залив Боко ди Катаро. Несмотря на противный с порывами дувший ветер, во всю ночь в глубокой темноте под рифлеными марселями лавировали мы в устье залива между крутых скал, мелких островов и подводных камней, при входе рассыпанных. 21 февраля, еще до рассвету в густом тумане, при утихшем ветре, положили якорь на рейде Кастель-Ново. Тут нашли мы корабль «Азию», фрегат «Михаил», шхуну «Экспедицион» и шебеку «Азард». Последняя взята от французов следующим образом: 16 февраля капитан Белли, прибыв в Карто, нашел сию шебеку стоящей под крепостью. Несмотря на покровительство австрийцев, народ принудил
