с расплывающейся по лицу самой довольной из всех возможных улыбок Андрея из нее вырвался яростный крик: – Стоять, Майский!
Глава десятая.
Но молодой человек был уже в анфиладе.
– Живи, бессмертное Дело Тьмы! – воскликнул он, расцветая от собственной наглости.
В спину ему полетели ледяные стрелы Дмитрия Дмитриевича. В эти адрено-серотониновые секунды, прыткий тонконогий черт не мог ничего, кроме бега и крика. Чары крио-волшебника, а Дмитрий Дмитриевич незамедлительно натравил на мага ранящие чары холода, предсказуемо, не достигли бегущего: Нож подхватил их высоким свистом из самой глубины легких и направил в потолок. Звон и ветер свернулись прозрачным рогом, и Северин оказался внутри непроницаемого туннеля из ледяного ветра. Сзади слышался крик Аделаиды, объявляющей о законном поединке света и тьмы с причитающимся победителям право решить судьбу Вороновых. Маг безумия вырвался из здания Суда, но тот был окружен стеной лабиринта. Спустя секунду за ним белым лучом выскочили разрушающие зло чары Веры Павловны. Заклятие летело прямо ему в лоб, рискуя пробить бычий узел, он же третий глаз, и оставить мальчишкой на всю жизнь, но воздушный поток, уже ослабевший до сквозняка на таком отдалении, все равно заставил светлые чары отклониться, и те, прошмыгнув в трех сантиметрах от уха Северина, вонзились, издав мелодичный звук, в стену. Там мгновенно образовался сквозной проход в Белый.
– Ого! – белым кроликом бросился в коридор маг. В три шага он смял холл Белого, рванул к двери на лестницу в Черный. Уже там он услышал, как открылась дверь сверху и по поверхностному частому дыханию безошибочно опознал Веру Павловну. В холле с объявлениями, волшебник дернул на себя тумблер из электрического щитка. Свет в коридоре погас. На родной территории, зная каждый шаг, он вилял русаком, а она метала ему в спину луч за лучом, но в кромешной тьме они не пролетали и пяти метров, угасая, точно падающие звезды, и разбиваясь об пол сине-рыжими искрами.
Маг безумия бросился в стену, там на его удачу или память как раз была дверь кухни. Северин распахнул две оконные рамы, ловким движением отстегнул дно от клетки. Когда Вера Павловна ворвалась на кухню, клетка была пуста, а окно закрыто.
– Ты… – набросилась она на подростка с кулаками. – Думаешь, это все весело? Будешь ты смеяться, когда я буду рубить твою голову? Малолетняя сволочь, ни стыда ни совести!
– Вы проиграли законную битву…
Она выдала ему звонкую пощечину.
– Знаю я, черт возьми!
– Все конечно.
Женщина посмотрела на него, пытаясь отдышаться. Лицо ее тут же изменилось, глаза, губы, виски… приобрели на нем лишь иной холодно-жестокий оттенок. Пальцы ее поддели ворот его футболки и потянули на себя.
– Вы что, Вера Павловна? – тихо спросил он, делая шаг ей навстречу.
– А ты мне должен. – она положила вторую руку ему на лицо, растягивая покрасневшую от удара щеку. – Ты должен мне. Помнишь? За пятницу.
– Ах да. – закивал он. Нечто внутри него одобрительно шевельнулось в
