звон брелков звоном колокольчика, и вышел наружу. Я зависла, не зная, как попрощаться, но Барбара сделала это за меня – дружелюбно улыбнулась и помахала рукой. Она смотрелась неуместно в магазине – будто шла мимо и вдруг, исключительно из прихоти, решила выложить бесхозный товар.
– Она такая… заботливая, – сказала я, когда мы с Ронни встали на пешеходном переходе, дожидаясь зелёного света.
– С ней бывает. Включает режим наседки и начинает кудахтать, хотя на самом деле ей всё равно. – Он оглянулся на магазин и добавил, прищурившись от яркого солнца: – Думаю, она специально так себя ведёт. Ну, чтобы окружающим казалось, что она проявляет материнскую заботу обо мне, и чтобы они чего-нибудь сомнительного не подумали.
– Сомнительного?
– Ей двадцать три, а мне – семнадцать. Люди что только не придумают, знаешь. Соседи иногда болтают, так Барби расстраивается вместо того, чтобы игнорировать.
Интересно, каково это – иметь мачеху, которая старше тебя всего на шесть лет? С ней ведь, наверное, есть, о чём поговорить, и нотации она читать не станет, потому что сама ещё недавно была подростком. С другой стороны – ну о чём мне-то с такой говорить? Я – сомнительный собеседник даже для двадцатитрёхлетней девушки, у которой в пасынках семнадцатилетний лось в два раза её выше и крупнее.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж, и Ронни достал из кармана огромную связку ключей.
– От магазина, – пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд, – от склада, от квартиры… от всякой ерунды, в общем.
В квартире приятно пахло, как в Спа-салоне.
– Барби постоянно жжёт благовония, – сказал Ронни, – типа сандаловое дерево, пало санто и всякая такая хрень. Голова от этих палок-вонючек потом квадратная. А ещё брызгает на занавески какой-то сладко фигнёй, и на наволочки, и в шкафы. Думаю, она хочет меня убить.
Кухня, куда Ронни меня отвёл, оказалась крошечной и практически пустой. Из-за роста и комплекции он будто бы занял собой всё свободное пространство.
– Мама пришла бы в ужас, – проговорила я, когда Ронни открыл холодильник, из недр которого на меня с тоской взглянул одинокий кусок ягодного пирога.
– У нас некому готовить. Барби только портит продукты, да и мы с отцом так себе кулинары.
Он начал деловито собирать сэндвичи из принесённых в корзинке продуктов: разложил на разделочной доске хлеб из полиэтиленовой упаковки, порезал его на треугольники, накидал в каждый сэндвич огурцов, салатных листьев, кусков копчёной курицы и бог знает чего ещё и приправил всё это смесью соусов, один из которых точно был горчицей. Мне показалось, что ингредиенты он добавлял наобум.
Достав с полки большой термос, он налил в него кипятка, щедро насыпал кофе, корицы, кардамона и коричневого сахара и, закрутив крышку, взболтал всю эту смесь.
– Честно говоря, твой способ делать кофе не внушает доверия, – заметила я.
– Брось, – ответил Ронни. – Это будет лучший кофе в твоей
