Отрывкин отлучился из-за стола по надобности, Сова с Соловьем быстренько схватили почти готовый диссер, разодрали на мелкие клочки, а клочки от греха подальше разнесли по всему лесу.
Вернувшись, Отрывкин увидел, что никакой диссертации на столе у него не предвидится. Он пришел в неописуемую ярость.
– Я никогда не поступал так неуважительно к вашей личной жизни и вашим интересам! – орал Отрывкин и топал при этом ногами. – Я всегда был на вашей стороне, даже если вы ошибались, всегда защищал вас! Почему ко мне такое наплевательское отношение? Почему, почему?! – кричал Отрывкин, топая.
Честно говоря, в таком состоянии его видели впервые. Все перепугались. Даже Дом. Он тихонечко, чтобы не скрипнула ни одна петля, прикрыл двери и ставни и даже скрипеть перестал.
Когда Отрывкин осознал, что все в Доме напуганы его истерикой (а по-другому это и не назовешь), ему стало нестерпимо стыдно за свое поведение. Тем более эта докторская была лишь давнишней хотелкой, не более, и толку от нее никакого.
Он громко и спокойно сказал:
– Да ну ее на фиг, не нужна она мне, эта диссертация. Конечно, вы все для меня важнее, чем какая-то непонятно кому нужная бумажка.
Но было уже поздно. Только Дом адекватно отреагировал на слова Отрывкина: он радостно расхлопался дверями, расскрипелся половицами.
– А где все? – недоуменно спросил Отрывкин в пустоту. Пустота промолчала.
Неразлучная птичья парочка, окончательно уверовав, что не нужна своему кумиру, нашла где-то бутылку коньяка, ухандокала ее на двоих и, умываясь слезами, затянула на два голоса:
– Черный во-о-орон, что ж ты вье-о-ошься…
Пока их нашли в мансарде у Совы, они были уже в таком состоянии, что никого не узнавали. Соловей пытался кричать:
– Он предал нас! Мы не нужны ему!
И продолжал при этом рыдать. Сова была на подхвате, громко клацала клювом и всхлипывала.
Когда их растаскивали по кроватям, Соловей взревел дурным голосом и заорал:
– Не нужны мы ему! Никто ему не нужен!
Лёва после этих слов надавал всем подзатыльников (не лучший вариант по больной голове долбить). Соловью опять клюв набок свернули. Но оставили лечение до утра. Птиц растащили и уложили. Были они мертвецки пьяны.
А потом пришла Василиса. Вася стала успокаивать своего Лёвушку: всё хорошо, все друг друга любят и уважают. И никто никого не предавал и не предаст, всё будет хорошо, всё успокоится.
Послушав Васю, Лёвушка позвал ошеломленного Отрывкина, и они пошли допивать бутылку, которая осталась от птиц.
Глава 2. Завелись браконьеры
Отрывкин, отказавшись от докторской, испытал потрясение и собрался было впасть в депрессию. Но одумался. Что, в сущности, произошло? Ему, ученому, выдался редкий случай из теоретика стать практиком. А это гораздо важнее. Да и интереснее.
И стал он всякие вытяжки да эликсиры придумывать. Посидит в своем углу, поскрипит паркером – и теоретическая
