не сдают), и вернулись к месту патрулирования. Капитану, естественно, я ничего не сказал. Водитель за ночь выправил погнутые детали машины.
Конечно же, местные власти на следующий день начали поиск виновников повреждения линии электропередач, однако благодаря принятым с нашей стороны мерам по сокрытию данного злодеяния дело было прекращено за отсутствием улик.
Ранним утром 16 июня 1968 года мы были подняты по тревоге, быстро экипировались по полной выкладке, получили сухие пайки и погрузились на бортовые машины. Лишь перед самым отъездом узнали, что едем тушить торфяной пожар в Шатурский район Московской области. Пункт назначения – деревня Соколья Грива. По прибытии на место узнали, что накануне по краю этой деревни пронесся огненный смерч, превратив в пепел пять домов, в одном из них сгорела пожилая женщина. Вблизи деревни и вообще везде, в пределах видимости, лежали серые очаги золы, во многих местах из-под земли выбивались струйки дыма. Наскоро обустроившись в каком-то административном доме, мы разделились на две группы: одна группа осталась тушить очаги горения вокруг деревни, другая погрузилась на открытые ж/д платформы, прицепленные к мотовозу. Туда же были погружены мотопомпы и ёмкости с водой. Этой группе поручалась ликвидация очагов горения на торфянике, в нескольких километрах от деревни. Прибыв туда по узкоколейке, мы были просто ошеломлены увиденным: до самого горизонта простиралась безжизненная серо-бурая пустыня, без единого обгоревшего кустика. Воздух сильно задымлен, трудно дышать, вокруг дымятся и пышут жаром оставшиеся очаги горящего торфа. Мы поочередно заливали их водой из брандспойтов, а мотовозик беспрестанно курсировал, подвозя воду из деревни.
Дней через пять, ликвидировав все опасные очаги на закрепленной территории, мы возвратились в часть, чумазые, насквозь пропахшие торфяной гарью, но с чувством успешно выполненного важного задания.
Подняли нас по тревоге и в день ввода советских войск в Чехословакию, была объявлена повышенная боевая готовность. Однако вскоре, когда ситуация с этой «заварухой» прояснилась, нам дали «отбой».
Не одними лишь военными науками пополнились копилки моих знаний и ощущений в ту благословенную курсантскую пору. Навечно врезались в память залихватские соловьиные концерты в кустах за Клязьмой; мощное, волнующее молодую мою душу, цветение вишни в садах и палисадниках; терпкий аромат опавших листьев в дубовой роще, куда я зашел во время очередного увольнения и просто лежал, наслаждаясь этим ароматом и легким шумом осеннего ветра в кронах дубов. В такие моменты всегда возникал передо мной образ Наташи, той, молоденькой, горячо любимой. И так хотелось, чтобы она была сейчас здесь, рядом, и мы бы вместе радовались этим красотам. Ведь ни этих соловьев, ни вишни, ни дубов не было в наших родных сибирских местах.
Помню,
