детей и городскую администрацию. Угличане с задором забивали и резали безоружных людей, находя это вполне занимательной забавой: «прохолкали что над зайцем»66 – горько скажет потом Василиса Волохова о гибели своего сына Осипа. «…а Осипа Волохова привели к Царице вверх к церкве к Спасу, и тут ево пред Царицею убили до смерти…»67 – юношу забили насмерть прямо в Преображенском соборе перед царицей и по её приказу, в нескольких шагах от тела царевича, которое уже через час после смерти было помещено в церковь, где Андрей Нагой неотлучно сторожил его – «а блюлись от государя опалы, чтоб хто царевича тела не украл»68, не подпуская никого.
Даже если считать, что перед нами просто приступ ажитированной депрессии, то следует признать, что все действия Нагой далеко не хаотичны, не бессмысленны и вполне целенаправленны. Очевидно, существовал давно продуманный план государственного переворота, но, в силу обстоятельств, его пришлось осуществлять в не вполне выгодных внешних условиях. Если в первоначальном плане поводом для бунта должна была стать смерть царя Фёдора (о чем часто расспрашивались ведуны у царицы Марии), то в реальном стечении обстоятельств приходилось исходить из смерти царевича Дмитрия. Первая и самая простая идея была – выдать инцидент за преднамеренное убийство царевича и виноватыми назначить Годунова и его «подопечного» царя Фёдора. Ход был простым и привычным для того времени. Пока в Угличе возбуждённая криками Марии и Михаила Нагих вооруженная толпа рвала на куски «душегубцев» -московских дьяков и грабила их подворья, в Ярославль уже нёсся гонец с вестями к ссыльному дядюшке Афанасию Фёдоровичу Нагому. Ярославль в Москву тоже шлёт, не медля, весточку нужным людям, и через 4 дня, точно в день прибытия комиссии Шуйского в Углич, в Белом городе вспыхнул грандиозный пожар и «воры-мужики» пошли на штурм Кремля.
Внешне кажется, что Нагая просто одержима местью: за её жизненную катастрофу пришлось отдать жизнь ни в чем неповинным дьяку Михаиле Битяговскому с сыном, Осипу Волохову – сыну проштрафившейся мамки царевича, его приятелю Никите Качалову – всего же забили насмерть и зарезали 15 человек. Но за кажущейся бессмысленностью кровавых убийств скрывался чёткий план действий: есть «страстотерпец» – царевич Дмитрий; есть «душегубцы» – московская администрация; есть «заступники» – толпа угличан, совершившие массовые убийства, и есть запуганные свидетели-«послухи» – избитая до полусмерти Василиса Волохова, лишившаяся в резне ни в чем неповинного сына, и готовая теперь подтвердить любые показания или молчать. Кто или что было целью этого многоактного спектакля? Царь Фёдор и его шурин Борис Годунов. При удачном стечении обстоятельств, т.е. удачном восстании в Москве, именно они должны были стать самыми заинтересованными в гибели царевича лицами, а следовательно, и самыми виноватыми. Подтверждением их причастности было бы тело Дмитрия, которое
Там же, стр. 107
Там же, стр. 105
Клейн В. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия 15-го мая 1591 года. М., 1913. С. 1—7
