кричала– Тебе свобода!
Радуйся Варавва!
Не радовала она Варавву.
Друга нового нашел,
И терял, защитить не мог Его.
Кандалы Вараввы,
На узника Нового одели.
Боялся Каиафа —
Волшебство Иисус применит.
Покорность, с которой,
Принял приговор Христос,
Священника пугала.
Вон отсюда!
На Варавву кричал Пилат —
Иди, грабь и убивай!
Такова народа воля.
Бессильно опустилась голова
Убийцы, вора. Он свободен,
Но несчастен.
Убийца жив.
Но Жизнь! Она распята.
Жить, презренным,
Варавве не хотелось.
Готов был он умереть.
Но он в объятиях толпы.
В кабак она его вела.
Фанат богатый,
Свой плащ ему накинул.
Варавву обнимали, целовали.
Мужчины деток поднимали.
Всем интересно видеть.
Человека бьют.
Его секли….
Скоты!
Бить безоружного человека,
Варавва возмущался.
В руках Пилата плеть —
Веревка с железными гвоздями.
Ею, правитель и судья
Обязан, сечь Иисуса.
Себя, презирая,
Хлестал Пилат тело нежное.
Кровь яркая,
Из ран Спасителя хлестала,
Пол мраморный
Собою украшала.
Божественные уста молчали.
Божественные уста!
Они сжаты. Они молчали.
Кто провозгласит Истину?
Его били ради
Наших согрешений.
Его ранами, Его страданиями,
Исцеляли человечество греховное.
Толпа страдала.
Она не видела мук Узника.
Пилат хлестал. Гвоздь,
Клок золотых волос,
Кровью обагренных,
Вырвал.
В страхе девушка рыдала.
Крик, девушки страдания,
Остановил судью.
Плеть держал он в руках.
И возбужденными глазами,
С улыбкой сумасшедшего,
Озирал толпу Пилат.
Голос Захарии в ушах его.
Еще, еще! Сильней,
Правитель благородный,
Еще, еще!
Слабые твои удары,
Могут навредить ребенку.
Он бил меня.
Пусть Сам попробует кнута.
От злобы ненависти,
Руки Захарии дрожали,
И перстень дорогой,
Их покинул, покатился,
И пропал.
С криком шакала ночного
Старик пал на колени.
Захария рыдал и
Когтеобразными руками,
Всюду шарил он.
Грязь с ног людских
Счищал, он
Жемчуг дорогой искал,
Человека облик он терял.
Несчастный вид злодея,
Облегчил страдание Пилата.
Рассмеявшись, как не мог,
Человек смеяться,
Он кнут отбросил далеко.
Каифа Пилатом не доволен.
Он
