Только весельчак Борко продолжа тараторить.– А видел, кум, как я этого бера срубил? Во харя была. Силён оборотень. Думал, что уже всё, в Вирий идти мне. Ан нет. Я его всё равно срубил. Да ловко как. Видел?
– Да видел, видел, – проворчал Путята, – Ты паря не тарахти. Лучше отдышись, щаз снова в сечу идти.
– Нет, вы слышали? – возмутился Борко, – Я его, можно сказать, от смерти спас, а он мне – не тарахти.
Кум ничего не ответил, только крякнул в сердцах. Потом подхватил меч и поднялся. Из рядов снова начали вываливаться новые воины и отдохнувшие стали подниматься, подхватывая оружие. Им предстояло начинать с задних рядов, постепенно заменяя павших или уставших воинов, рубящихся сейчас с врагом впереди. Князь снова стал протискиваться сквозь ряды в переднюю линию обороны. В отличие от остальных ему место с первыми. Он князь.
Упыри продолжали лезть из болота. Они хрипели и булькали, неуклюже переваливались, пытаясь перелезть через наваленные преграды и дотянуться кривыми когтями до людей. Воины Сигурда легко отражали их натиск. Просто равномерно рубили длинные узловатые руки, разрубали гнилые головы своими крепкими топорами.
В какой-то момент Сигурд понял, что его дружина продержится, и крикнул Гуннару, по прозвищу Красный Щит, чтобы тот брал свою сотню и шёл на подмогу центру.
– А ты как, же, брат? – Гуннар был Сигурду побратимом. – Вон их скока ещё лезет.
– Не боись, брат, – отмахнулся ярл. – Тут мы их удержим. А Ярославу помощь нужнее. Там в центре ряды уже слабеют. Воев свежих не хватает, а мы тут почитай и не запарились ещё. Беги, брат, не мешкай.
Гуннар кивнул и, махнув топором своей сотне, бросился к центру холма. Варяги дружно последовали за своим сотником. Строй дружинных слегка расступился, пропуская варягов в передние ряды.
А Сигурд, оскалясь, снова ринулся в самую гущу наползавших мертвяков. Упыри медлительны и неуклюжи, но они не чувствуют боли, поэтому прут тупо, не разбирая дороги и не ведая страха. Рубить их одно удовольствие, если только не стоять столбом. Однако, раны мертвяки наносят страшные. Если уж прозевал, то – всё. Гнить от таких ран будешь заживо, а после и сам таким же мертвяком станешь. Никакие знахари не помогут. Потому и не обращали варяги, кто не уберёгся от зубов или когтей мертвяка, внимания на свои раны. Как теперь ни крутись, а всё один конец. Потому и рубились такие воины до конца, не покидая своих.
Лучше умереть с мечом в руке.
А потом, после битвы, на погребальном костре, очистятся их тела и души от мерзости в жарком огне. И вознесут их души прекрасные валькирии прямо в Вальхаллу, в чертоги Одина, на славный пир. Но это потом.
Сигурд смахнул голову очередному упырю и пинком ноги отправил его тушу на встречу наползавшим из болота мертвякам. Разворотом вправо рубанул по спине другого, принял на щит удар третьего и обратным движением меча перерубил ему ноги. Вот так монотонно, раз за разом. Главное не зевать и не медлить. С боков
