он на закате, потянулся, зевнул от души, раскрыл глаза и замер, как заяц перед удавом. На полянке, где мирно пасся верный конь и так геройски спал принц, весело потрескивал костерок, над которым висел котелок. В котле что-то булькало и умопомрачительно пахло. Ждан сглотнул слюну и осторожно сел на одеяле, поглядывая на незваного гостя.
Бородатый черноволосый крепкий мужик среднего роста в широких штанах и алой рубахе, подпоясанной красивым вышитым кушаком, помешивал варево и негромко насвистывал. От свиста того тихого на безветренной полянке травинки колыхались и цветы головки свои к земле склоняли, роняя лепестки. Принц поёжился, осознав, кто в гости пожаловал.
– Ну, долго будешь молча сидеть? – раздался басовитый голос от костра. – Кто таков? Зачем пожаловал?
– Кхм, – откашлялся Ждан. – Я… – голос дрогнул и сорвался в писк.
Наследник ещё раз кашлянул, собрал все силы в кулак, поднялся на ноги, стараясь не делать резких движений, косясь на широкий нож, что на поясе у мужичонки висел, и, наконец, сумел подать голос.
– Я – Его Высочество Ждан Первый Беспардонович. Позвольте поинтересоваться, а вы кто?
– А я Соловей, Одихмантьев сын, по-простому Соловей-разбойник. Зачем пожаловал, добрый молодец?
– Я… Э-э-э… Собственно… – замялся принц.
Ну не признаваться же разбойнику с тесаком за поясом в том, что пожаловал по его душеньку?
– Ясно, – хмыкнул тать. – Фея прислала из леса выгонять!
– Ну… Да, – покаялся принц и от собственной смелости закрыл на секунду глаза.
Меч наследника висел притороченный к седлу. Седло – на коне, а сам жеребец продолжал пощипывать травку на другом краю полянки.
– Эх! Что с неё взять, баба она как есть баба. Со страху и не такого наворотить могёт.
Соловей прикрыл крышкой котелок, отложил в сторону ложку на длинной палке, которой помешивал варево и развернулся к принцу. Ждан вздрогнул и отступил, упёрся в ствол дерева и попытался взять себя в руки. Чёрные цыганские глаза разбойника прожигали до самого нутра. А в глубине зрачков нет-нет да и вспыхивали ярко-красочные точки, словно тлеющие угольки в остывающем очаге.
– Позвольте, но… – принц наконец собрался с силами, выпрямился и заявил: – Амбрелла не баба, – сказал как отрезал. – Она прекраснейшая из фей, к тому же королева! А вы… ты… мужлан!
Выпалив сию тираду, Ждан, подивившись собственной смелости, твёрдо глянул в смуглое лицо разбойника. Соловей нахмурил брови, прищурил глаза, пристально разглядывая смельчака, и вдруг расхохотался:
– Эх, ты, молодо-зелено! Ты гляди, защитничек выискался! Ох ты ж!
Злодей аж присел от удовольствия, поглядывая на принца из-под густых бровей и похохатывая.
– Ах ты, медвежья поясница! – вдруг рявкнул тать.
Да так грозно, что принц дёрнулся и вновь упёрся спиной в дерево.
Ухватив
