на них.
Ослабленные кости хрустнули и похоже сломались повторно. Было больно. Жутко больно. Так плохо ему, пожалуй, было лишь во время первичной трансформации, когда крылья только начали расти и разрывать спину. У существа даже не было сил кричать. Он лишь отчаянно хрипел и слабо скрёб когтями по каменному полу, слыша, как круто развернулась освободившая его женщина. Деревянной походкой она ушла под гробовое молчание сопровождающих и как потом решётка его тюрьмы вновь заперлась на замок.
С того дня, заключение стало более щадящим. Еды приносили куда больше. Оставляли и уходили, осознав, что с рук он есть не станет. Правда начались другие повороты. Его стали часто чем—то усыплять и что—либо делать. Так, например, проснувшись однажды демон, как прозвали его надзиратели, обнаружил себя полностью отмытым от грязи и слизи, с обработанными ранами и фиксаторами на крыльях для лучшего их заживления и предотвращения смещения костей при движении.
В следующий раз он проснулся с чувством того, что в нём явно и тщательно копошились, пытаясь вытащить что—то важное для захватчиков, той женщины.
Существо понимало, что всему виной его облик и предыдущее агрессивное поведение, но не собиралось никого переубеждать. Во—первых, не видело смысла, а во—вторых, это держало бескрылых на расстоянии. Кроме одной из них.
Та женщина вскоре возобновила визиты. Он знал о её приближении по запаху и эманациям вины и раскаяния в ауре. Она приходила, садилась рядом с ним, забившимся в самый тёмный угол, чтобы свет, с небольшой дыры на потолке, не раздражал приспособленные для ночи глаза, и просто смотрела на него. Словно видела, что—то такое, что не мог разглядеть никто другой.
Это неимоверно раздражало демона. Он шипел и скалился, сильнее вжимаясь спиной в угол и закрываясь крыльями, где начали восстанавливаться перья. И лишь однажды, демон вдруг поймал себя на мысли, что до сих пор так и не убил эту женщину, как хотел в начале. После снятия пут и крохотного восполнения Эфира, ему вполне хватало сил чтобы банально разорвать ей когтями глотку. Ведь камера лишала Эфира их обоих, а физическое превосходство всё ещё оставалось за ним. Но почему—то с того момента, как женщина сняла с него путы, демон даже не задумывался о том, чтобы претворить свои угрозы в жизнь.
– Просто я ещё слаб. Хочу убить её, будучи в полной силе, – так он уговаривал себя. Пытался заглушить в себе позорную мысль, что он не хотел её смерти. Что более он вовсе ничего не желал, кроме того, чтобы его оставили в покое. Это мерзкая, ничтожная и позорная для существа вроде него мысль.
Но в итоге, демон лишь осознал, что как не пытался, не смог убить в себе душу слабого, никчёмного человека, коим он когда—то был. Осознал и смирился, что умел делать лучше всего на свете. Правда от этого ему не стало легче терпеть присутствие женщины. Она постоянно вторгалась в его личное пространство. Постоянно говорила и старалась прикоснуться. Не реагировала на угрозы. Дело дошло до того, что даже
