что уже три недели ездит по соседним штатам в поисках работы – и безрезультатно. А теперь у него и бензин кончился. Это вдохновило вольнодумцев на критику местных порядков. Нас бы так угнетали! Гоняет по Америке на личном лимузине! Тенгиз, однако, был не слишком впечатлен. До чего же беднягу измучили тяготы жизни, если он ощущает несчастье, даже имея автомобиль! Вероятно, уже и соседям в глаза тяжело смотреть.
– Раз ты критикуешь Америку, – вразумляли вольнодумцы, – ты выглядишь, как соглашатель.
– Зачем дуть в ту же дуду, что и вы, – вздыхал Тениз. – Вас и так хорошо слышно, особенно, если ухо поднести поближе. Вы что-нибудь свеженькое предложите, своё. А я не за Америку. И не против.
4. Энтузиазм на коленях
Интерес к тайнам коллективного поведения возник у Тенгиза давно, еще в школьные годы. Осенью через Колхиду пролетали стаи перелетных птиц, и они иногда выглядели в небе, как единый организм, как таинственное существо, летящее над морем. Оно внезапно взмахивало, то своим левым краем, то правым. Иногда передняя часть этого создания, почти что голова, вдруг резко снижалась и приближалась к берегу, как бы высматривая место для привала. Соседние птицы меняли направление полета одновременно, как будто ими кто-то руководил из неведомого центра. Но вдруг внезапно координация в стае пропадала, она рассыпалась и уже походила на кипящую рисовую кашу. А в следующий миг движения птиц вновь становились согласованными, и воздушный монстр возникал из ничего.
Появление порядка из хаоса можно было наблюдать и среди насекомых, и в стаях рыб, и в отарах овец. Похоже, что и люди, когда собирались в толпы, иногда теряли свою неординарность и растворялись в массе. Когда-то, в детстве, его заинтересовал случай, произошедший с соседом, Петровичем. Тенгиз любил наблюдать, как Петрович что-либо мастерит. Когда он работал, то, похоже, и сам не всегда знал, что у него получится в результате, по крайней мере, Тенгиз обычно не мог предугадать смысл будущего изделия. А потом неожиданно возникало приспособление для заточки ножа от мясорубки или аппарат для удаления сорняков. И вот однажды, в перерыве, Петрович рассказал ему об удивительном событии, которое он пережил очень давно.
Тогда как раз завершился ХХ партийный съезд и все узнали подробности о культе личности. В Грузии Сталина не слишком жаловали, считали, что он продался русским и забыл о родной земле. Рассуждать об этом открыто было опасно, обида на Сталина прорывалась разве что в разговорах близких друзей. Однако теперь, после съезда, всё изменилось: получалось, что «наших бьют».
Петрович в тот раз, случайно, оказался в центре города, перед театром. По пути на работу ему нужно было пересечь площадь, а там как раз проходил многолюдный митинг, похоже, что там собрался весь город и ближайшие поселки. Над площадью тогда возвышался беломраморный памятник Сталину – Тенгиз его уже не застал.
Оратор у постамента, что-то страстно объяснял народу через микрофон. А громкоговорители доставали далеко за пределы площади,
