ты сын, иначе, клянусь Богом, я задушу тебя прямо здесь!
Но тот, вместо того чтобы убрать оружие, направил его прямо в грудь Петру Петровичу.
– Задушить меня хотите? – Рассмеялся обладатель шестизарядного Гассера. – Ну что же, не вы первый. Но вы жалкая и ничтожная личность, которую я бы сам раздавил, будь на то моя воля. А сейчас я хочу получить свои деньги, причем немедленно.
Вдруг сзади послышалось какое-то движение. Антон развернулся и увидел, что в гостиную, через боковую дверь, вошел Уильям. Но вместо подноса и матерчатой салфетки в руке у него был большой черный револьвер, отсвечивающий вороненой сталью. Дуло было направлено прямо на Хавинского. Тот развернулся на шум, но повернул только голову. Рука с оружием осталась в том же положении.
– Бросьте револьвер немедленно! – Приказан англичанин. – Одно ваше слово, Петр Петрович, и я сию же минуту провожу этого господина.
Сказал спокойно, сдержанно, на лице не дрогнул ни один мускул. Видно, эмоции этому человеку были несвойственны от природы.
Островский ничего не ответил, зато отозвался польский шантажист.
– О, а вот и наш дворецкий. Сторожишь своего хозяина, да?
– Я два раза повторять не буду, господин Марчин. Пристрелю как бешеную собаку, будьте уверены.
И ясно было, что действительно пристрелит. Курок был взведен, и достаточно было дернуть пальцем, чтобы Марчин Хавинский перестал существовать. Тот, видно, это понял, а потому решил проявить благоразумие и опустил свой Гассер.
– Да ладно вам, Уильям, никто вашего хозяина трогать не собирается. С мертвого, как говорится, должок не получишь. А вы, – он обернулся к бледному Андрею Александровичу, – свои приговоры будете читать в судебной палате, вам понятно? А мне эту чепуху вешать не надо, очень уж этого не люблю.
Револьвер незваного утреннего гостя отправился во внутренний карман пальто. Дворецкий опустил свой и обратился к Островскому.
– Ну так что, Петр Петрович, прикажете удалить этого господина?
– Эх, Уильям, этим делу не поможешь. Нужно как-то решать вопрос.
Марчин потуже натянул свои перчатки.
– Вот именно, нужно решать. Я и так потратил слишком много драгоценного времени. Или вы вообразили, что у меня нет больше никаких дел? Ошибаетесь, мой друг, ошибаетесь. Давайте и вправду решать наше с вами дело. Сумма весьма незначительная для такого человека как вы, и нам обоим это наилучшим образом известно. Я предпочел бы получить свои пятьсот рублей и в ту же минуту раскланяться.
– Уж не собираетесь ли вы и вправду ему заплатить? – Вступил в разговор молчавший до сего момента Чернокуцкий. – Да лучше бы Уильям его пристрелил, право слово. Мы бы сказали, что он первым на нас напал. А ведь оно так и было, не так ли?
– Я бы на вашем месте помолчал, граф. Ваше мнение здесь никому не интересно.
– Ну, кому не интересно,
