опрашивает алкоголиков по этой схеме.
Мне стало не по себе, когда я выдал:
– Наверно, около бутылки.
– В пересчете на водку пол литра? – уточнил доктор.
– Да,– я принял независимый вид, когда окончательно понял, что теперь я алкоголик не только для доктора, но и для Истории болезни.
– Бывало ли так, что после приема большого количества алкоголя Вы наутро не могли вспомнить некоторые события, происходившие во время опьянения?– продолжал он добивать меня.
– Да, бывало.– я посчитал, что терять уже особо нечего и решил побравировать. Принял декадентскую позу, то есть постарался расположиться на облезлом стуле как можно непринужденнее.
Доктор откинулся немного назад и оценил то, что он понаписал обо мне. Я рассмотрел его внимательнее. Лицо его в этот момент стало одухотвореннее, он мне напоминал теперь физика со старого плаката, который в тяжелых, модных на тот момент очках любуется на модель то ли атома, то ли Вселенной, крутящейся у него на раскрытой ладони. Только у того физика была короткая борода без усов, а Алексей Николаевич чисто выбрит. Черная челка, посеребренные бачки, глубокие характерные складки на щеках, волевой подбородок-доктор был весьма импозантен.
Доктор остался, по-видимому, доволен написанным и продолжил:
– С утра похмеляетесь?
Я обрадовался и выложил козырь:
– Ни разу не похмелялся. Или не опохмелялся, не знаю, как правильно.
– Почему не похмелялись?– все так же монотонно.
– Не видел необходимости,– продолжал я крыть карты доктора,– с утра чувствовал себя хоть и не очень хорошо, но довольствовался лишь минеральной водой.
– Хм, довольствовался, надо же!– Доктор впервые заинтересованно поглядел мне в глаза. Его, кажется, немного взбодрил этот устаревший глагол.
Я почуял, что ухватился за какую то ниточку и призвав свою память, начал импровизировать:
– Поутру maman посылала к лавочнику, и я довольствовался двумя бокалами сельтерской воды, после чего шел к завтраку. Завтрак в нашей семье был по-английски скромным, то бишь подавали яйца, сваренные всмятку, овсянку и гренки. После чего я одевался и ехал в Университет. Ехать приходилось на пролетке, потому что papa наш весьма строгих правил и не позволял брать экипаж.
Доктор расхохотался. Большое его тело упруго задвигалось. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и чуть распустил галстук. Наклонил голову и глядел теперь иронично на мою особу. Было видно, что его так и подмывает принять мою игру и сморозить что-либо в стиле: “Любезнейший, а после Университета Вы, я полагаю, приказывали ехать к “Яру”? ” Но Алексей Николаевич сдержался и вернулся к моей истории:
– Не похмелялись, то есть, непрерывно алкоголь не употребляли? Так, что не было периодов полного отрезвления?
– Нет, с утра был трезвым, и до вечера алкоголь не пил. Были как-то три дня на даче с друзьями, пили все эти дни, но и тогда как-то до послеобеденного времени
